– Верно, Проша, – поддержал его Сенька.
– У всех у нас свои судьбы, свои истории, и неча нам зараз вспоминать дела прошлого. Много там осталось всего. Нам нужно жить настоящим, и не делиться на казаков и крестьян, а вместе строить светлое будущее, и вместе учиться защищать нашу общую Родину.
Начались армейские будни. Тренировки, учения, наряды. Полгода пролетели, как одна неделя. Очень быстро втянулись бойцы в службу. Совсем скоро предстояло то, о чём все они мечтали всё это время. Впереди их ждало знакомство с танками. Взвод, прошедший учебку, с нетерпением ждал начала практических занятий на танке Т – 26.
– Ровня-я-я-йсь, сми-и-ирно.
Перед Стрельниковым стоял уже не строй вчерашних гражданских пацанов, а хорошо вымуштрованное, боевое подразделение. Это не могло его не радовать. От того, с ещё большим удовольствием, он зачитал приказы, о присвоении очередных воинских званий.
– Красноармеец Бандурин.
– Я, – отозвался Сенька.
– Красноармеец Фёдоров.
– Я, – отозвался Прохор.
– Выйти из строя, – продолжал командовать комбат.
– Есть выйти из строя, – в один голос продублировали команду бойцы, и сделав два шага, развернулись лицом к взводу.
Торжественным голосом майор продолжил.
– За образцовое несение службы, и за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке, красноармейцы Бандурин и Фёдоров назначаются на должность командиров отделений, с присвоением очередного воинского звания «младший сержант». Ко мне, бойцы.
– Есть, – ответили они опять в один голос, и, развернувшись кругом, строевым шагом подошли к командиру.
Стрельников протянул им новенькие петлички, с треугольничком.
– Поздравляю вас, товарищи, – он пожал им руки.
– Служим трудовому народу, – всё также в унисон, как на тренировках, отвечали парни, реагируя на команды офицера.
Строй залился в троекратном «ура». По существующей воинской традиции, комбат дал распоряжение в канцелярию написать благодарственные письма на Родину.
Пустовал вышел из своего кабинета, с довольным лицом.
– Катерина Акимовна, вы Евсеича не видели? – спросил он у уборщицы, моющей пол в коридоре.
– Дак, минут пятнадцать назад здесь был, зараз на ферму уехал. Васька на санях за ним приехал, он быстренько собрался, в сани прыгнул, и укатили они, – доложила она во всех подробностях.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарил её председатель и вернулся в кабинет.
Дожидаться возвращения Семёна Евсеевича, имея такую телеграмму, он не смог. Накинув бекешу и ушанку, он побежал на ферму.
Декабрь выдался снежный. Сугробов намело по колено. Пустовал с трудом переставлял ноги, проваливаясь в снег.
– Тимофей Аркадьевич, ты на ферму собрался? – догнал его на санях Петро Башкин.
– Да, на ферму, Семён Евсеевич мне срочно нужен.
– Я туда же еду, садись, а то так по сугробам замучаешься шагать.
– Во, хорошо Петь, ты вовремя, – обрадовался он, залезая в сани.
– Телеграмма пришла с армии, дюже хорошая, про Арсения Бандурина. Вот, не могу ждать, хочу срочно обрадовать деда с отцом.
– Ну, эт правильно, дело важное, сейчас мигом доедем.
Петро подстегнул лошадь.
– Но, пшла.
На ферме вовсю шла снегоуборочная компания. Всеми силами убирали с территории снег, вывозя его на телегах и санях. Матвей лихо орудовал лопатой, закидывая большой сугроб на бричку. Из-под его шапки шёл пар.
– Во, Матвей Семёнович, ты-то мне и нужен, – спрыгивая с петровских саней, подбежал к нему председатель.
