– Эркин, сынок? Пришёл, наконец! Есть наверное хочешь? У меня шурпа готова, остыла уже, наверное, я к обеду тебя ждала. А что это с тобой? Грустный ты… не приняли, что ли? – спросила Мехри опа, вытирая руки и подходя к сыну.
– Приняли, ойижон, вернее… не совсем приняли. Завтра точно будет известно, нет… послезавтра, но сегодня мне разрешили присутствовать на всех пАрах, – устало ответил Эркин, присев у арыка и снимая ботинки и носки.
– Ну да, завтра воскресенье, вот и хорошо! Значит учиться будешь, мы с отцом гордимся тобой, сынок, очень гордимся, – погладив сына по коротким волосам, ответила Мехри опа.
Эркин опустил ноги в арык и закинув голову назад, упершись руками о землю, закрыл глаза, подставляя лицо осеннему солнцу. Мехри опа отошла от него к дочери.
– Повесь всё на верёвку, вынеси брату полотенце, пусть умоется, устал он с дороги. Я ему шербет принесу холодный, хорошо, охладила в арыке, – сказала женщина и пройдя к топчану, где протекал арык, взяла из него трёхлитровую банку с компотом из свежих яблок и сушёных вишен, которые она клала туда для цвета.
Эркин встал и сняв рубашку с майкой, нагнувшись, умылся, намочив и волосы, приглаживая их руками. Гули вынесла ему полотенце и вытираясь, Эркин босиком прошёл к топчану. Мехри опа налила сыну компот, кисло-сладкий на вкус, холодный, освежающий. Парень, с удовольствием выпив компот, вытер губы тыльной стороной ладони и лёг на курпачу. Его клонило ко сну и он, закрыв глаза, ушёл в глубокий сон, свесив ноги с топчана.
Эркина разбудил голос отца, то ли в тревоге, то ли спросонья, он вскочил с топчана и посмотрел на него.
– Что ты, сынок? Всё хорошо, ужинать пора, ты уснул на топчане, давай… умойся после сна и садись за дастархан. Ааа! Батыр? Зухра? А я уже Гули хотел за вами отправить, чтобы на ужин позвать. Проходи и ты, дочка, – обернувшись к калитке в дувале, куда вошли Батыр и Зухра, а следом за ними и Карина, воскликнул Шакир акя.
Эркин быстро отошёл и присев над арыком, умылся. Гули тут же принесла брату полотенце, парень вытерся и надел рубашку. Карина скромно отвернулась и ушла под навес, где хлопотала над казаном Мехри опа.
– Ассалому аляйкум, Батыр акя! Зухра опа, как Вы? – пожимая руку Батыру, которую тот тут же протянул ему, сказал Эркин.
– Ва аляйкум ассалом, сынок. А как поживаем? Война закончилась, хорошо поживаем, а скоро ещё лучше жить будем, – ответила Зухра.
– Что там с твоей учёбой, сынок? – сев на топчан, собрав под себя ноги, спросил Батыр.
– Пока неизвестно, но в понедельник должен прийти ответ из министерства, сегодня разрешили посетить занятия, – ответил Эркин, сев рядом с Батыром.
– Что ж, вот и хорошо. Ученье свет, конечно нужно учиться. Свой доктор у нас будет, верно, Шакир акя? – весело говорил Батыр.
– Наша Карина скоро невесткой нашей станет, вот и будет у нас свой доктор, Батыр акя! – ответила Зухра.
От её слов, у Эркина внутри сжалось и он невольно обернулся на Карину. Девушка помогала Гули под навесов летней кухни, вроде и не услышав слов Зухры.
– Неси на стол, дочка, Гули? Накрывайте дастархан, есть пора, – сказала Мехри опа, протянув Карине ложки и две косушки с кислым молоком.
– А ты зелень собери, порежь мелко, ну что, тебя учить надо? – ворчливо говорила Мехри опа.
– А я лепёшки испекла, правда, из тёмной муки. Ну если Вы шурпу готовили, с шурпой можно и сухой хлеб поесть, – заглядывая в казан, где кипела шурпа, сказала Зухра, которая успела подойти к кухне.
