– Я утром зашла проведать Мехри опа, а ей плохо стало. Я побежала за нашим доктором, Зинаида Семёновна вызвала карету скорой помощи, Мехри опа увезли в больницу, а в какую… как же… первую городскую, на Кукче, – ответила Зухра.
Она ещё была зла на Эркина, но его прямой, смелый взгляд подавлял женщину, она говорила и лишь мельком поглядывала на парня.
– Спасибо, что помогли, – собираясь уйти, ответил Эркин.
– Наверное, ты меня винишь, что матери стало плохо, да? Но и ты меня пойми, Эркин! Мумин – мой сын, зеница моего ока, а вы с Кариной так с ним поступили. Сказал бы мне заранее, что вы это… ну… я бы вообще не начинала этот разговор. А что теперь? Вы унизили моего сына! – выговорилась Зухра, гневно посматривая на Эркина.
– Я никого не виню, со всяким может случится. А насчёт меня и Карины, Вы глубоко ошибаетесь. Мы с ней просто учимся в одной группе и всё! Я пойду, поедем с Гули к маме, она тоже волнуется, – ответил Эркин и тут же направился к калитке.
– Конечно… просто учишься ты с ней… я сама видела, как вы учитесь с ней, – глядя вслед парню, пробормотала Зухра и оглянувшись на казан, ахнула, лук едва не пригорел.
Эркин вернулся домой, Гули пожарила картошку с яйцами, мясо долго готовится, да и свежего не было.
– Ну что, скоро будет готово? – спросил Эркин, подходя к сестре.
– Минут десять потушится и будет готово, – ответила Гули.
– Конечно, в больнице тоже кормят, но нужно ещё купить лепёшки, может фрукты… хотя, сорву виноград и яблоки, я быстро… – уходя в сторону виноградника, сказал Эркин.
Но когда, собравшись, они с сестрой выходили из дома, прибежала Зухра, с банкой кислого молока.
– Мехри опа отнесите, а я завтра зайду к ней, привет передавайте, – сказала женщина, протягивая Гули банку.
Поблагодарив её, Эркин и Гули вышли на улицу и пошли к остановке. Приехав в больницу, они замешкались у проходной.
– Если маме было плохо, вероятнее всего, её положили в отделение кардиологии, пошли, спросим там, – уходя по двору к отделению, сказал Эркин.
Молодые люди нашли свою мать в палате, где лежали ещё три женщины. Увидев своих детей, Мехри опа улыбнулась, но подняться не могла, женщина лежала под капельницей.
– Ойижон, как Вы? – спросил Эркин.
Гули заплакала, она никогда не видела мать в таком состоянии.
– Со мной всё хорошо, дети, не плачь, Гули. Доктор сказала, что с сердцем что-то, уколы делают, лекарства дают. Вы бы шли домой, отец с работы придёт, волноваться будет. Дома ни меня, ни вас нет, идите, дети, – сказала Мехри опа, с трудом сдерживаясь, чтобы не встать.
Лежать женщина не привыкла, она не отдыхала даже при головных болях, но так поступала и её мама, и бабушка тоже. Лежать женщинам, у которых семья, считалось неприличным, а если ещё и свекровь со свёкром были, то и вовсе передышки не было.
– Я должен увидеть врача, поговорить с ним, – направляясь к выходу из палаты, сказал Эркин.
Выйдя в коридор, он спросил у медсестры, где можно найти врача и ему указали на кабинет, куда парень и прошёл.
– Здравствуйте, я сын Курбановой Мехринисо, могу я узнать, что с моей мамой? – спросил Эркин, войдя в кабинет.
– Курбанова поступила сегодня, у неё был сердечный приступ, но не инфаркт, переутомление и Ваша мама переволновалась. Я назначила по пять кубов кардиомина и капельно глюкозу. Витамины поколят и успокаивающие таблетки попьёт. Дней пять-семь пусть полежит, а так… ничего серьёзного. А Ваша мама с такой гордостью о Вас говорила, Вы воевали и поступили в ТашМИ? Поэтому я говорю с Вами о состоянии Вашей матери, как с будущим врачом, – сказала женщина лет сорока пяти, ухоженная, симпатичная, с миндалевидными глазами, с высокой причёской, немного полноватая, но стройная и высокая.
