– Да, воевал и поступил, мать есть мать, сами понимаете. Спасибо Вам. Я понял Вас, до свидания, – ответил Эркин, так и не присев на стул.
Он вернулся в палату и присел перед матерью на корточки.
– Прошу Вас, ойижон, ни о чём не думайте, отдыхайте больше, ешьте и лечитесь, всё будет хорошо, – тихо сказал Эркин, целуя руку матери.
– И вы не волнуйтесь, отцу скажи, что со мной всё хорошо, идите, дети, идите… – кивнув головой, ответила Мехри опа.
Эркин поднялся и попрощавшись со всеми в палате, вместе с сестрой вышел в коридор и быстро спустившись вниз, они вышли за ворота больницы.
– Эркин акя, что доктор сказала? Мама ведь поправится? – осторожно спросила Гули.
– Доктор сказала, что с мамой всё хорошо, ей просто нужно отдохнуть, вот и всё. Пошли быстрее, трамвай идёт! – сказал Эркин, схватив сестру за руку и перебегая с ней через дорогу.
Когда они приехали домой, на улице было сумрачно, Шакир акя был дома, правда, не мог понять, куда подевались все домочадцы. Он только хотел было зайти к Зухре, как во двор вошли Эркин и Гули.
– Эркин? Где вас носит? Мать где? – строго спросил Шакир акя.
Гули застыла, видя, что отец злится. Эркин подошёл ближе к отцу.
– Ассалому аляйкум, адажон, мы с Гули едем из больницы. Маме стало плохо, ей вызывали врача и забрали в больницу, – сказал он, глядя прямо в глаза отцу, лицо которого менялось по мере того, как говорил его сын.
– Что с мамой? Ты видел её? – стараясь сдерживать эмоции, спросил Шакир акя.
Он прожил с Мехри опа двадцать семь лет. Конечно, о любви говорить стыдились, да и поженили их потому, что так решили взрослые. Но Шакир акя был доволен женой, она никогда ему не перечила, а последние годы, по взгляду узнавала, что хочет её муж. В любви, Шакир акя не был изощрённым любовником, да и где бы он этому научился, когда даже прямо смотреть на женщину, было неприемлемо и стыдно. Но ласковым он всё же был и ему никогда и в голову не приходило, что есть другие женщины, есть более нежные и умелые, ему этого было не нужно. Он всегда считал, что крепкая семья – это самое ценное, что может быть. Мужественное сердце Шакир акя сжалось от тревоги за жену.
– С ней всё хорошо, отец, я говорил с врачом. Лёгкое недомогание, с сердцем стало плохо, но ничего страшного не случилось, уверяю Вас. Маме просто нужно отдохнуть и подлечиться, дней семь пусть полежит в больнице, – ответил Эркин.
– Да, конечно… ты прав, сынок, мама видимо устала, пусть отдохнёт… Гули, готовь на стол, ужинать будем, – подходя к арыку, чтобы помыть руки и умыть лицо, сказал Шакир акя, вспомнив, как часто она ночами плакала, ожидая весточку от сына.
А когда они сидели на топчане и ужинали, во двор вошёл Батыр. Его тут же пригласили сесть рядом с хозяином, Гули встала и ушла в дом, чтобы не оставаться с мужчинами.
– Эркин, как Мехри опа? Зухра сказала, её в больницу увезли и вы с Гули ездили к ней? – спросил Батыр, после обоюдных приветствий, как и полагалось в узбекских семьях.
Часто, такие условности напрягали, когда спрашивали о здоровье всех родственников, о работе и прочих делах, но так полагалось и все терпеливо, вот так приветствовали друг друга. Со стороны, наверное, было странно наблюдать такие обычаи, но это было проявлением уважения и соблюдения обычаев.
– С ней всё хорошо, Батыр акя. А Мумин что же не зашёл? – спросил Эркин, положив перед Батыром ложку и наливая ему чай в пиалку.
