На второй чаше весов расположено добро и счастье, удовлетворение и радость, мир и покой, жизнь и любовь. Там лежит белая роза, которая никогда не вянет – символ повелительницы любви Розы Дроттар. Там свет и тихие песни, там краски рассвета и вздохи влюблённых. Одна половина весов – символ войны, другая – символ мира, а в середине – вектор направленности всех устремлений в Дальней волне – стрелка, указывающая на мир или войну.
Когда Сеп был жив и процветал, большое количество паломников из других миров направлялось поклониться Весам и удостовериться, что стрелка указывает на мир в Живом космосе. Преклонить колени перед великим чудом Живого космоса считалось большой удачей даже для магистров, ведь Весы не всем открывали своё месторасположение. Но сейчас на Сепе полная тишина, всё застыло в глубоком сне, и только Жёлтые Весы живы, и их стрелка показывает войну. Это самое ужасное, что может случиться с Весами, – когда чаша с черепом перевесит чашу с белой розой. Весы очень встревожены этим фактом и теряют смысл своего существования. Всё остальное для Весов Справедливости не важно: одиночество механизму не страшно, энергия не нужна, пенье птиц тоже. Но вот радость Некроникуса, его предвкушение смерти, тьма небытия, готовая поглотить жизнь, – невыносимы…
Когда тридцать три луны Сепа становятся в ряд и планета погружается в зловещий мрак, на её поверхность садится звездолёт, похожий на чёрную остроклювую птицу. Целый эон пустые города крепко спят в серых тенях и видят ужасные сны, не имея силы проснуться. Целый эон спят в бесплодной земле семена растений, мечтая о животворном дожде и ласковых лучах света. Целый эон спят механизмы на вселенской свалке, не видя снов и ни на что не надеясь, пока их сон не нарушает гость на звездолёте, мрачном, как чёрная птица. Но только Весы осязают непрошеного гостя, их стрелка вздрагивает, а чаша войны начинает сильно перевешивать. «Такого не может быть, – рассуждают волшебные Весы, – одно существо, даже очень сильное, не способно наклонить мою чашу, значит, это просто ветер…»
Но ветра нет на безжизненной планете, которую давно покинул планетарный принцип.
– Что за существо посетило меня в такой безлюдный век? – спрашивают Весы, и Сеп содрогается, словно в глубине его ещё есть остатки жизни.
– Кто это прилетел на Сеп, осмелившись нарушить мой карантин? – вопрошают мудрые Весы и сами пугаются своего несуществующего голоса. В ответ все механизмы на Сепе, некогда оживлённые Кундалини, начинают вращать колёсиками, шевелить антеннами и скрежетать ржавыми подшипниками. Но через миг все звуки смолкают, потому что как бы ни хотели механизмы ответить вечным Весам, они не могут, мёртвые и забытые.
– Что за создание смеет тревожить покой моей мудрости? – звенят Весы, обращаясь к гостю, и они получают ответ, на который не рассчитывали.
– Не создание перед тобой, а создающий. – Так странно отвечает гуманоид, который стоит перед Весами и с любопытством их рассматривает. – Не мир создал меня, а я создаю миры.
– Кем бы ты ни был, уходи. В этом мире карантин, Сеп заражён Кундалини. Если не уйдёшь, превратишься в мечту.
– Я уйду, как всегда и поступаю, но сначала ответь мне, старый механизм: что ты такое?
– Ты не знаешь, жалкий гуманоид!? Ты никогда не слышал о великих и мудрых Весах, созданных мыслями богов? О Сеп, о времена! Да простит меня Зерван… Я есть Весы Справедливости, последний живой механизм на Сепе, ко мне приходили миллионы паломников, все они были почтенны и едва смели поднять взор на меня, чудо из чудес.
