– Ясно. – повторил Егор (выбравший, кстати, позывной «Косотур», но все продолжали звать его по имени). – Там, вроде как, занятия какие-то планируются.
– Ну, хорошо. – Антон удовлетворённо кивнул. – А то я лично в артиллерии «не алё», от слова совсем. А ты, кстати?
Егор неуверенно хмыкнул:
– Если тридцатимиллиметровку считать за арту… я ж по контракту в «песочнице» был, ещё летом пятнадцатого. Командиром «бэхи».
– В смысле? – не понял Антон. – От федералов что ли? Они там уже в пятнадцатом были?
– Угу. – Егор особого рвения поведать о ратных подвигах не испытывал и, похоже, вообще уже жалел, что сболтнул лишнее.
– И что, как там?
– Да ничего… – пожатие плечами. – Жарко, грязно, апельсины и прочая гадость. Мы почти всё время в Химках стояли, охраняли. На боевые выезжали пару раз всего.
– В Химках?..
– В Хмеймиме.17
Сверху стали спускаться остальные служители богов войны, и разговор завял.
Баламут, испускающий лёгкое перегарное амбре, огляделся вокруг:
– Буссольщик кто у нас?
Недоумённое лупанье глазами было ему ответом.
– Блин. Топогеодезисты, вычислители?
Две поднятых руки, одна из которых принадлежала Антону.
– Вот! – обрадовался эн-ша. – Звиздуйте наверх, в штаб, понесёте буссоль и Пу-О!
Шарьин и второй парень, молодой, худой и невысокий, с явной «чуматаринкой»,18 пошли наверх.
– Ты знаешь, как вся эта хрень выглядит? – поинтересовался Антон вполголоса. «Напарник» посмотрел в ответ с явным пренебрежением:
– Конечно. А ты что, не знаешь, что ли?
Тон ответа Шарьину не понравился, но он решил, что для обострения не время:
– Ну, если б знал, чего бы спрашивал? Я в арте не служил раньше.
«Молодой» хмыкнул:
– А чего тебя назначили? Я-то и корректировщиком был, и вычислителем.
– Да я откуда знаю? – Антон развёл руками. – Назначили и назначили. Пути начальственные неисповедимы.
«Чуматарёнок» неодобрительно покрутил носом, вызвав у Антона сильное желание по этому самому носу его пару раз приложить. Увы, воплощать эту мысль в жизнь явно не стоило.
Буссоль,19 которую понёс Шарьин, оказалась сравнительно небольшим оптическим прибором с кучей шкал, рычажков и барабанов, а также парой непонятных отдельных приспосо́б. Ко всему этому прилагалась металлическая тренога.
Таинственный «Пу-О», несомый молодым напарником, выглядел как обычный небольшой чемодан, только металлический.
Баламут стоял у лагерного «чипка»,20 беседуя с каким-то мужиком начальственного облика, а остальная группа, под руководством Джейка, бодро топала по дороге в сторону тактического поля. Начальник штаба жестом показал «догоняйте их», так что пришлось поднажать, таща нелёгкие железяки и стараясь их при этом не сильно трясти – оптика и точная механика, как-никак.
Гриша перемахнул через стенку и довольно ловко, на собственный взгляд, приземлился, спружинив ногами. Впечатление чуть испортил автомат – проклятая железяка чувствительно приложила хозяина по спине. Что самое обидное – фактически это был массогабаритный макет, функцию стрельбы кто-то наглухо отключил с помощью простого набора инструментов.
– Вперёд-вперёд! – инструктор энергично махнул стеком.
С этим самым стеком и в дорогих солнцезащитных очках он явно косил под героя какого-то западного боевика, но дело своё мужик явно знал туго, это полтора десятка вспотевших новобранцев уже успели оценить.
Петренко запрыгал через полосу вкопанных до половины в землю автомобильных шин.
