- Как - детей?... - подскочила Мари.
- А так, в деревнях ведь до сих пор смерть младенца - дело обычное. Их порой и на погосте не хоронят - слишком хлопотно. Зароют в огороде или в погребе, и вся недолга. Вот они и приживаются в домах. Вреда от них нет, только шумят иногда, шалят.
Марианна почувствовала, как у неё по спине пополз холодок. Похоже, шуршали и чихали - не крысы. И эта мысль напугала её сильнее, чем то, что произошло на кладбище.
- Ох, зря я вам это сказал, - нахмурился Иван, следя за выражением её лица. - Просто примите как данность, что тут свой мирок, и мы в нем - чужаки. Сотни, а то и тысячи лет так было и долго ещё будет. Это их жизнь, их страхи и их чудовища. Мы - лишь случайные гости.
- Я понимаю, - согласилась Мари. - Надеюсь, что на Шаман-горе ни с чем подобным не столкнусь.
- Я тоже на это надеюсь. Впрочем, местные говорят, что там тихо стало. Старый шаман то ли умер, то ли куда-то делся. Вот с тех пор и тихо.
- А что, там действительно жил шаман? - Марианна до этого как-то не задумывалась, откуда пошло название места, куда она так стремилась.
- Да, жил. Поэтому и считалось это место «нечистым», ведь шаманство - достаточно экзальтированное и в чем-то даже бесовское действо. Вот местные от нехристя и старались держаться подальше. Только если припекало - тайком на поклон бегали. Они тут все больше русскими, православными себя считают, хотя народов, кроме русских, намешано неизвестно сколько. А шаман остякский был.
- Остякский?
- Ну да. Сейчас остяков хантами называют. Но раньше этот народ был куда шире распространен, чем нынешние ханты. Потом часть обрусела, часть была записана татарами или башкирами, а те, кто посевернее - хантами. Впрочем, я не этнограф и не историк. Так - краем уха слышал, краем глаза видел…
За тусклым, давно немытым окошком стало, вроде бы, чуть светлее. Иван понимал, что после пережитого потрясения, Марианна вряд ли сможет уснуть. А может быть, это и к лучшему - ведь ей три следующие ночи нужно провести на горе одной. Если решится, конечно - после всего этого. И лучше будет, если её сморит усталость. Впрочем, и путь им предстоял неблизкий. Неблизкий и непростой.
А ещё она так и не ответила на вопрос, зачем ей приспичило отправиться на прогулку ночью, да ещё в столь неподходящее место. И сам он хорош - не углядел, не предостерег. Хорошо ещё, что вовремя успел.
То, что Марианны нет в доме, Троицкий обнаружил почти случайно - ему тоже не спалось и захотелось курить. Вышел во двор, заметил на колоде для колки дров белеющую пачку дорогих сигарет. Принадлежать они могли только одному человеку.
В пристройке, куда он, боясь выглядеть назойливым, заглянул через окошко, было тихо. И в темноте ему показалось, что полог кровати откинут, а постель пуста. Вот тогда он и забеспокоился. Зашел и убедился - женщины в доме не было. Тогда он и отправился на её поиски, проверяя в первую очередь самое нехорошее место. А опоздай он хотя бы на минуту?
Внезапно в углу что-то зашуршало. Мари вздрогнула и напряглась. А вот - словно монетка покатилась по полу, но ничего не видно. Да и откуда взяться этой монетке?
- Игоша? - спросила она помедлив.
- Или домовенок. Или ещё какая волосатка. Это в больших городах дома почти всегда пустые и безжизненные. Не бойтесь, тут безопасно. Это я вам точно говорю. Пусть озоруют.
- Да, пусть. - Она улыбнулась. Ивану было приятно смотреть, как она улыбается - вначале поднимались уголки губ, а затем слегка прищуривались глаза-вишни. - И вообще - надо спать, иначе завтра будем, как сонные мухи, - добавила она спокойно, словно не натерпелась недавно жути.
