– Он вообще редко лает.
– А кроме лаянья он что ещё умеет?
– Ещё лапу подает.
– Блестящие способности. Не в этом смысле, я спрашиваю, почему он ничего не говорит?
– Это собака, они не умеют разговаривать.
– Как же вы тогда общаетесь?
– Ну-у-у, – Ирвин даже растерялся немного, – я ему что-то говорю, он слушает, потом или делает, что я прошу или вредничает, а когда он рычит или лает, я пытаюсь понять, чего он хочет.
– Не впечатляет. – Сроут аккуратно, одну за другой, вынимал из своей шерсти травинки. – Хочешь, сделаю так, что он заговорит?
Юноша недоверчиво хмыкнул.
– Напрасно сомневаешься, я могу. Мы, сроуты, все немного магические. Так хочешь или нет?
– Но это же невозможно.
Сроут вздохнул, покачал головой и снова полез в свой мешочек. Он извлёк маленький узелок, развязал его и достал нечто похожее на кусочек сахара. Держа его обеими лапками, сроут принялся что-то шептать и топтаться на месте, будто пританцовывал, а белый кусочек вдруг на глазах поменял свой цвет на зеленоватый.
– На, – сроут протянул сахарок юноше, – скорми ему сам, а то вдруг цапнет.
– Что это?
– Не бойся, не отравлю.
Сроут убрал узелок обратно в мешочек, а Ирвин протянул сахар Пилату. Пёс с подозрением его обнюхал и слизнул с ладони.
– И что теперь будет?
– Увидишь. У тебя попить не найдётся?
– Есть немного.
Ирвин достал деревянную флягу и протянул сроуту. Тот сделал пару глотков и выдохнул:
– Как хорошо! После этих корешков всегда пить хочется, но они вкусные и питательные, исключительно полезные.
– Понятно. – Ирвина вовсе не корешки интересовали. – И все-таки, как может получиться, чтобы из-за какого-то кусочка сахара, даже если и заколдованного, собака заговорила? Так не бывает.
– Какой ты занудный, девушки таких не любят. Потерпи немного, сам всё увидишь, скоро действовать начнет. Мы, сроуты, иногда таким образом всяких лесных птиц и зверей завораживаем, когда узнать что-то хотим или просто пообщаться. Правда, только на время, а то беспорядок в природе начнётся. Но твоего охламона я навсегда заворожил, пускай болтает, тебя развлекает. Держи, – сроут протянул юноше флягу. Затем окинул задумчивым взглядом стройные ряды деревьев вокруг поляны. – Где же, где я нахожусь? Как домой добраться…
– Не волнуйся, – взялся утешать его Ирвин. Ему и думать не хотелось, что это чудесное, веселое на вид существо может расстроиться. – Мы что-нибудь придумаем и обязательно найдем твой дом, проводим тебя.
– Да, мы знатные проводники! – вдруг прозвучал чей-то высокий ломкий голос. – Сами не знаем, куда идем, но всех проводить готовы!
Ирвин обернулся и остолбенел, уставившись на свою собаку. Пёс сидел за его спиной, склонив голову набок и поглядывал то на юношу, то на сроута.
– Пилат… – потрясённо прошептал Ирвин, – это ты сказал? А ещё, скажи что-нибудь ещё!
Пёс приоткрыл пасть и произнес:
– Не переживай, сейчас я всё выскажу, что накопилось!
– Потрясающе! Невероятно! – парень бросился обнимать и гладить собаку. – Ты умеешь говорить! Сроут, что это за колдовство, как оно работает?
– Этого не могу сказать, тайна. Мы, сроуты, вообще очень таинственные.
– Мой Пилат умеет говорить! Какое счастье, как я рад! – Ирвин всё никак не мог поверить в случившееся чудо. Он снова хотел обнять своего хвостатого друга, но тот отстранился с неприступным видом и сварливо заявил:
– А уж я-то как рад! Теперь всё смогу тебе высказать! Помнишь, я съел какую-то липкую гадость из большой красной миски, а ты мне за это устроил взбучку?
