Вблизи она была старше, чем издали. Лет сорок. Царица. Красоты русской, тёплой, манящей, опасной. Андрей, монах от литературы, женщин опасался, зная, что не время ему сейчас ими увлекаться. Красота и богатство его пугали, как и многих других, живущих в 1990-е годы в России. И против этой царь-бабы ему нужно держать крепкую оборону.
– Расскажи мне о себе, – попросила, нет, приказала она.
– Я закончил университет, историческое отделение, год отслужил в армии, этой осенью демобилизовался по состоянию здоровья – я там простудил почки, ну и вот, сейчас живу в Суйде, где и родился. Работаю заведующим местным клубом. Открываю-закрываю танцы по вечерам. Кроме понедельника.
– А что за музей ты хочешь открывать?
– Музей-усадьбу прадеда Пушкина Ганнибала. Помните Арапа Петра Великого? Он жил в Суйде, там было его имение, там же родились его дети от второй жены, немки.
– Той самой, которая говорила: «шёрный шорт» делает мне «шёрных робят», – улыбнулась женщина.
– Да и от которых потом родился Пушкин… Место это нужно спасать, пока не поздно. В господской усадьбе сегодня администрация сидит. На бывшем кладбище сажают картофель. Сорт Ганнибал. Представить невозможно! На могиле-то Ганнибала самое то картошку Ганнибал выращивать.
– Да уж, памятник нерукотворный, – усмехнулась женщина.
– Диван – знаменитый каменный диван уже устали таскать по всей Суйде. Хотят его так пристроить, чтоб туристы не ходили и не видели лишнего. Дуб, на котором висит табличка «У Лукоморья дуб зелёный» – уже не тот же самый дуб, про который Пушкин эти стихи писал.
– Ну и что бы ты сделал там, будь твоя воля?
Андрей помолчал:
– Александр Сергеевич Пушкин – наш великий поэт, русский гений. Таких больше нет. Думаете, зря Окуджава пропел: «А всё-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем поужинать в Яръ заскочить хоть на четверть часа»? За четверть часа с Пушкиным – я бы полжизни отдал… Мы должны каждую пылинку, имеющую отношение к Пушкину, сохранить. Я бы всё сохранил, что ещё можно найти и что ещё не растащено и не разрушено. Нужно как можно быстрее создавать музей Суйды. Где будут собраны вещи, картины, фотографии, материалы, портреты – всё, что имеет отношение к суйдинской жизни Пушкина и его семьи.
– А сколько тебе нужно денег на такой музей?
– На сегодняшний день эта сумма огромная. Потому что придётся строить отдельное помещение под музей.
– Ну и?
Прежде чем назвать сумму, Андрей ссутулился и неловко поджал под себя ноги.
– … 37 тысяч долларов.
– Ты мечтатель… – поверхностно как-то сказала женщина. – Есть и у меня мечта. Знаешь, всё будет не мило мне, пока не добьюсь этой мечты.
Она подошла к бару, достала початую бутылку, наполнила хрустальную стопку тяжёлой маслянистой жидкостью зелёного цвета и подала Андрею.
Андрей пригубил из стопки, вдохнув травянистый запах и обжёгшись его крепостью. Напиток был очень крепкий – почти спирт. Закусить было нечем.
– Пей до конца! – приказала Ирина, с насмешкой глядя на его гримасы непьющего человека.
– Это «Шартрёз» – французский ликёр. Прочитай, что написано на этикетке, – протянула ему бутылку. Андрей, едва переведя дух, прочитал по-французски:
– Удостоверено, что произведено монахами. Что-ж они так крепко делают? – удивился он. – Не хуже нашей водки!
– Хочешь расскажу тебе занятную историю? – затянувшись сигаретой и затем отмахиваясь от дыма, спросила Ирина.
