Безголовая «собака» выползла из-за покореженной металлической основы стеллажа у самого входа в лаз. Что-то щелкнуло у нее внутри, прожужжало. Николай напрягся. Черт ее знает, вдруг стрельнет чем-нибудь. Не стрельнула. Вместо этого, откуда-то из ее тела, послышался тот же злой голос. Только он уже не был злым. В нем слышались и любопытство, и насмешка.
– Ну, здравствуй мил-человек. Выходи. Чего прячешься!
Николай не сдвинулся с места.
– Выходи, выходи! «Не боись»!
Николай подумал, что точно так же «не боись» и с почти такой же интонацией говорил ему Петрович.
Собака, перебирая лапами, отползла влево, освобождая путь к проходу.
Ну, что же. Делать нечего, нужно идти.
– И автоматик захвати, – добавил голос. – Не бросать же, хоть и пустой. Весной здесь гражданские появятся…
Николай подобрал автомат и пополз по проходу между стеллажами навстречу ослепительному свету.
На месте костра была гора из обломков. В потолке зияла большая, метров пять в диаметре, дыра, откуда и бил свет. С краев свисали то ли веревки, то ли альпинистские тросы. Под дырой рядом с обломками стояло шестеро и один полулежал на битом кирпиче. Лежащим был Петрович. Гермошлема на нем не было, левая сторона лица превратилась в распухшее кровавое месиво. Оставшийся целым правый глаз обреченно смотрел куда-то в пустоту. Стоящие над ним военные при появлении Николая не высказали никакого беспокойства. Только любопытные взгляды через поднятые забрала гермошлемов. Однако робот справа немедленно навел на него свои крупнокалиберные стволы. Николай подавил желание поднять руки вверх и засунул кулаки глубоко в карманы комбинезона.
– Надо же! Какой молодец! – усмехнулся военный с красно желтой меткой на плече комбинезона. У него было жесткое лицо с квадратным подбородком и грубо высеченными чертами. Настоящий герой, какими их изображают на плакатах «Вступайте в ряды Защитников». Только это не «Защитники» или в просторечье «ловцы», это какой-то «Серый Отряд». Кажется так их назвал Петрович. Эх, Петрович, ошибся ты. Есть, оказывается, у военных «неспящие» спецы. Даже если их и один на десять тысяч, все равно есть…
– Ну чего стоишь. Иди сюда! – поманил пальцем военный.
Николай подошел. Робот сопроводил его движением ствола.
Петрович поднял голову, посмотрел единственным глазом вверх на слепящий свет и вдруг смачно сплюнул прямо на ботинок одного из солдат. Тот посмотрел на плевок и как-то буднично, совершенно без злобы, двинул Петровичу прикладом в лицо.
– Сидеть, гнида.
Было понятно, что присутствующие знакомы между собой. И знакомство это было так себе.
– Тебе повезло, что мы подоспели, – добродушно сказал военный с красно-желтой меткой. – Еще немного, и он бы тебя расстрелял.
Николай посмотрел на Петровича. От последнего удара у того появилась на лбу большая ссадина. Из нее прямо в единственный открытый глаз медленно стекала густая струя крови. Петрович несколько раз моргнул и посмотрел на Николая. Это был прежний насмешливый взгляд, словно ничего не случилось. И, кажется, этот взгляд хотел что-то сказать.
– Он из ваших? – спросил Николай у военного, сделав вид, что ничего не заметил.
– Из наших, из наших. Только это не твое дело.
Военный махнул рукой и к нему тут же подошел один из солдат.
– Это точно он?
– Он! Я с ним на Березовском стрельбище встречался.
Николай с удивлением опознал в говорившем Крапиву. Комбинезоны-то у них у всех были одинаковые. Сразу не разберешь. Да уж… А стукачек-то, вот он.
