«Теперь или никогда!.. Он сейчас придет, тот, другой, в конюшню, зададут корм и уйдут, закрыв за собой дверь, – вихрем проносились мысли в голове Орли. – Стало быть, надо взять коня сейчас же, сию минуту!» – решил он, дрожа всем телом от обуявшего его волнения.
Весь план похищения был придуман Орлей в одну секунду. Надо было только выполнить его половчей.
И, подавив в себе через силу нараставшее с каждым мгновением волнение, Орля неслышно выбежал на середину двора.
Не обращая внимания на глухо зарычавших привязанных на цепь собак, кинувшихся к нему навстречу, он, приложив руку ко рту трубою, закричал громким, отчаянным голосом на весь двор и сад:
– Пожар! Горим! Горим! Спасайтесь!
И снова порхнул за дверь сарая. Оглушительным лаем и визгом покрыли собаки этот крик мальчика. Они рвались, беснуясь, со своих цепей, но Орле уже было не до них.
Из конюшни, встревоженный криком, выскочил кучер.
– Где пожар? Что горит? – растерянно кричал он и, сообразив, что надо делать, бегом бросился к дому.
Этого момента только и ждал Орля.
Стрелою кинулся он в конюшню, дрожащей рукой схватил за повод красавца коня, вывел его па двор, одним ловким прыжком очутился на его спине и, изо всей силы крикнув ему в уши: «Гип, гип, живо!» – хлестнул что было мочи лошадь по золотистым бокам выхваченной из-за пояса плеткой.
Молодое горячее животное сразу взяло с места карьером и понеслось стрелой по двору под оглушительный лай собак и отчаянные крики кучера, понявшего теперь, в чем дело.
Сделав высокий прыжок, лошадь перепрыгнула через изгородь, отделявшую двор усадьбы от дороги, и помчалась прямо по лесной дороге, унося Орлю, вцепившегося руками в ее гриву.
Держи его! Лови! Держите разбойника! Барчукову лошадь украли! Карраул!.. – неслись за Орлей отчаянные крики.
Страшная суматоха, шум, крика, брань, угрозы – все это понеслось за ним вдогонку.
Скоро к этим звукам присоединились и другие: топот нескольких пар лошадиных копыт возвестил юного цыганенка о мчавшейся за ним погоне.
Он улучил минуту и оглянулся. За ним скакало трое мужчин. Их темные фигуры резко выделялись на сером фоне июньской ночи.
Орля снова выхватил кнут и изо всей силы ударил им коня.
Красавец копь теперь уже не бежал, а мчался… Словно летел по воздуху… Но, как ни странно это казалось Орле, лошади его преследователей не отставали от лихого скакуна. По крайней мере, расстояние между мальчиком и погоней все уменьшалось и уменьшалось с каждой минутой.
Вот уже передний из преследовавших Орлю всадников приблизился настолько, что мальчугану хорошо слышны и прерывистое дыхание его лошади, и резкие звуки ее копыт, и мужской голос, кричащий ему в спину:
– Эй, остановись! Тебе говорят, стой, парнишка! Ой, остановись, лучше будет! Все равно не уйти!
Но Орля, в ответ на эти крики, только теснее сжимал крутые бока лошади да судорожнее впивался цепкими пальцами в ее гриву.
Теперь он почти достиг леса. До опушки его оставалось каких-нибудь десять-двенадцать саженей.
Еще немного, и он вне опасности.
Но что это? Хриплое дыхание лошади и топот копыт слышны уже совсем близко, за его спиной… Слышны и угрозы передового всадника… Он почти нагоняет его… Почти нагнал…
С замиранием сердца пригибается Орля к шее коня. Гикает ему в ухо. Изо всей силы ударяет нагайкой, и… он в лесу…
Передний всадник кричит в бешенстве:
– Стой! Остановись! Все едино поймаю!
