– Взяла чужие деньги и еще права качаешь? – спросил он безразличным голосом.
Я затряслась всем телом: такое показное безразличие не сулило мне ничего хорошего. Выходило, что супруг зол до того, что уже не испытывает эмоций. С таким настроем – только убивать.
– Отчего же, чужие?! – я перла напролом, сообразив, что терять мне нечего: или пан, или пропал. – Муж и жена – едина плоть. Да еще и «сатана»! – Валила я все в кучу. – Ты со мной не в разводе, так что на деньги в сейфе у меня есть право.
– Может быть, в суд обратимся? – усмехнулся Стефан.
Конструктивного разговора не получалось.
– Стоп! – заорал Герка, поняв, что без посредников нам не разобраться. – Сколько денег взяла?
Я внутренне облегченно вздохнула: все же, Герасим во всех отношениях человек более сообразительный, более умный… полный дурак, короче!
– Ну… сколько было в сейфе… – промякала я гнусавым голосом. – Только их все равно уж нету, – я захлюпала носом. – Все прос… прогуляла, в общем. – Я густо икнула и засмеялась. – Веришь, Герка, как вода меж пальцев…
У Сарычева сделался вид полностью обалдевшего человека.
– Купила себе «Челси»?
Пришла моя пора изображать непонимание. Впрочем, это не составило труда. Я ощущала себя великой Тарасовой на сцене – готова была импровизировать и повторять на «бис».
Сарычев повертел шестеренками в своей голове, ничего не придумал хорошего и от полного отчаянья метнулся к тайнику. Отодвинул картину с подсолнухами, распахнул дверцу и поманил меня.
Я бросила вороватый взгляд в сторону мужа, который имел вид непередаваемый обычными словами, и послушно заглянула внутрь. Панель с изображением пианинных клавиш, устилавшая дно сейфа, была поднята, открывая взору узкую, глубокую щель. Сейф с двойным дном…
– Клево! – восхитилась я самым непритворным образом и одарила мужиков радостным взглядом.
Они уставились на мою сияющую физиономию, как два сыча. Лица их выражали напряженное ожидание. Я округлила глаза в недоумении – может быть, мне джигу сплясать от восторга?!
Мужики продолжали на меня таращиться, тишина стала вязкой на ощупь. Я круглила глаза больше и больше, соображая, как повести себя дальше. Митрович побелел от переживаний, в лице его промелькнуло что-то лошадиное. Это и решило дело. Я хмыкнула, обрастая пониманием ситуации, а потом засмеялась тихонечко, громче и громче. Вскоре я давилась смехом и выжала из себя, брызгаясь слюной от полноты чувств:
– Тебя… обокрали… что ли?
– Ты взяла, ты взяла? – взвизгнул Герка сбоку как-то очень истерично. Нервишки у Сарычева сдали окончательно.
А Стефан наоборот, разом обмяк, постарел лицом и сказал мне дребезжащим голосом:
– Чтобы к утру духу твоего в квартире не было. А лучше, в городе. Здесь тебя нигде не примут. Даже тарелки мыть не возьмут. Уж я прослежу.
Я рухнула на пол, продолжая хохотать. У меня была форменная истерика: Митрович верил в мою непричастность к исчезновению денег. То есть, он знал, что деньги я взяла, те, что лежали в сейфе на видном месте. 5 тыщ баксов – не велика сумма – на мелкие расходы. Где ключ от сейфа я, конечно, знала (хотя меня никто специально не посвящал в эти тонкости) – в пепельнице прямо на письменном столе. Пепельница у Стефана в виде Буратино с Золотым ключиком в руке. Вот этот ключик и есть ключ от сейфа, за три года совместной жизни мало чего друг от друга можно утаить… После нашей ссоры… Впрочем, это была не ссора, а самый настоящий разрыв. Я решила забрать деньги и уехать. Открыла сейф, взяла «капусту»… А дальше все покатило как-то само собой. Меня всегда удивляло внутреннее оформление тайника. Эти скрипичные ключи и ноты по стенам, внизу клавиши… Во вздернутом состоянии после объяснения с мужем я схапала деньги и простучала по нарисованным клавишам марш Мендельсона. Впрочем, музыкального образования у меня нет, и я не смею утверждать, что получился именно он…
