Поэтому я направилась прямиком к нему, не дожидаясь пока меня выставят прочь. Эта мысль уже обозначилась на лице Голубенкова двумя продольными морщинками, едва я (читай, оборванка, алкоголичка и бомжиха в его представлении) переступила порог подъезда.
– О-о! Это вы?! – Одной морщиной на лбу стало меньше. – Вас искали.
Кто бы в этом сомневался!
– Я нашлась, – сухо оповестила я, – мужу моему не звони, хочу сделать ему сюрприз.
Теперь я была уверена, что Игорь не кинется к телефону внутренней связи сообщать Митровичу о моем прибытии.
В квартиру вошла, не особенно сторожась, но меня никто не услышал. Там царил Стефан, вернее, бушевал.
– Как не нашли?! Как не нашли?!! – орал он во все горло.
Собеседник отвечал ему гораздо тише:
– В «Якоре», потом в «Морфее», и в «Лукоморье»…
По отдельным фразам, достигшим моих ушей, стало понятно, что в обсуждении мой вчерашний маршрут передвижений. А повествует о нем Герка Сарычев. Ну, кому же еще мог доверить столь щепетильное дело супруг, как не Герасиму?
Сарычев предпочитает именоваться Герардом. Но я-то знаю, что наречен он Герасимом. А в школе больше откликался на прозвище «му-му» (вполне естественном при таком-то имени). Знала эти интимности оттого, что Герка и Стефан – одноклассники, почти друзья детства…
Желание Сарычева облагородить свое имя мне понятно. У самой родители были с большой чудинкой. Нарекли меня Корделией! Вроде, должно радовать – предки были не чужды всемирной литературы – читали Шекспира… но не радовало! Все школьное детство я была «сарделькой». Не в смысле – «упитанным ребенком». В воображении моих сверстников мое нестандартное имечко очень здорово рифмовалось: «Корделька – сарделька». Я свое имя ненавидела, но со временем научилась это мастерски скрывать под маской высокомерия. При знакомстве всегда представлялась полным именем, добилась того, что иначе, чем Корделия меня никто не называл. Труднее всего было отучить старых друзей видеть во мне «сардельку». Так я и не стала этого делать. Просто покинула драгоценное Заполье и обосновалась в городе С.
Как я попала в С. – отдельная песня. И я вам её непременно спою, но позже…
Пробудил меня от воспоминаний вопль супруга:
– Тетка! У неё в городе тетка! Или сестра.
Ага, речь зашла о Натахе. Не хватало еще, чтобы они принялись трясти мою кузину! Впрочем, Наташа была мне не кузина и не тетка. Можно было бы назвать её «сводной сестрой»… Наталья Петровна, если быть до конца откровенной, была внебрачным ребенком моего непутевого папаши. Разница в возрасте у нас составляет 10 лет, но мы не плохо ужились, и я привыкла называть Натку «кузиной». Кстати, именно благодаря Наталье Петровне я и поселилась в городе С. Благодаря ей и своей предприимчивой мамаше… Впрочем, об этом позже. Пришла пора предстать перед мужем, пока он не поднял на уши весь город в поисках моей родственницы и меня соответственно…
Я весело чихнула и ввалилась в кабинет Митровича, который он называл «библиотекой» лишь потому, что одна стена была заставлена красивыми изданиями русской и зарубежной классики. По моим понятиям «библиотека» – это там, где книги читают, а не хранят для создания интерьера.
– При-в-ее-т! – я глупо кривила в улыбке губы и моталась из угла в угол, как корабль в шторм.
Их было в комнате двое, и они от моего появления впали в ступор.
– Не ждали, с-суки?! – я густо рыгнула, исторгая из себя аромат дедова первача.
