– Он здесь, – прошептал Майкл. – И он, как будто, ждал нас.
– Он подготовил сцену, – добавила Эмили. – Для нашего финального акта.
Вдруг они услышали шорох из другой комнаты. Эмили и Майкл достали оружие и медленно пошли на звук. Они открыли дверь, и увидели Дэвида Уокера, который стоял у окна. Он был одет в костюм Мастера, и на его лице был театральный макияж.
– Ну, здравствуй, детектив Картер, – сказал он, его голос был тихим и зловещим. – Я ждал тебя.
– Мы знаем, что это ты, – сказала Эмили, держа пистолет наготове. – Зачем ты это делаешь?
– Это не просто подражание, – сказал Дэвид. – Это переосмысление. Я хочу сделать свои спектакли лучше, чем он.
– Ты безумец, – сказал Майкл.
– Безумен? – спросил Дэвид. – Может быть. Но я не просто безумец, я гений. И я покажу тебе это.
Дэвид начал смеяться, и его смех был тихим и зловещим. Он посмотрел на них, и его глаза были полны безумия. И он был готов к последнему акту своей кровавой пьесы.
Финал спектакля
Воздух в комнате сгустился от напряжения. Дэвид Уокер, стоящий у окна, словно застывший актер в финальной сцене, был воплощением хаоса и безумия. Его костюм Мастера Иллюзий, измятый и запятнанный, подчеркивал трагичность ситуации. Эмили и Майкл, оружие наготове, осторожно приближались. Каждый шаг отдавался эхом в тишине старого дома, напоминая о хрупкости жизни и неизбежности конца.
– Зачем? – повторила Эмили, ее голос, несмотря на попытки сохранить спокойствие, дрожал от напряжения. – Зачем ты все это делал?
– Зачем? – Дэвид повторил ее вопрос, его голос звучал, как скрип старых петель. – А разве это не очевидно? Я хотел большего. Мастер был велик, но он не дошел до конца. Он остановился на полутонах. Я же… я завершу его симфонию.
Он повернулся к ним, его лицо, освещенное неярким светом, выражало странное удовлетворение. Макияж, аккуратно нанесенный, подчеркивал его неестественную бледность.
– Ты думал, что сможешь превзойти его? – спросил Майкл, его голос был тверд, но в нем слышалась усталость. Дни напряженной работы, ночные дежурства и постоянное напряжение накалили его до предела.
– Превзойти? – Дэвид усмехнулся. – Это слишком слабое слово. Я хочу создать нечто новое, нечто, чего он даже не мог себе представить. Я хотел написать свою пьесу, с более сильными эмоциями, с более яркими красками. С более… запоминающимся финалом.
Он подошел к столу, где лежала раскрытая книга Шекспира. Он провел пальцем по подчеркнутым строкам.
– “Быть или не быть…” – прошептал он. – Вечный вопрос. Мастер задавал его, но так и не ответил. Я же… я дам ответ. Я покажу им всем, что значит настоящая трагедия.
– Ты болен, – сказала Эмили, ее голос был холодным, как сталь. Она попыталась сфокусироваться, отгоняя накатывающую усталость. Эта игра должна была закончиться.
– Болен? – Дэвид рассмеялся, его смех был коротким и резким, как удар кинжала. – Нет, Эмили, я просто… видец. Я вижу красоту в хаосе, гармонию в смерти. Я вижу то, что не видят другие.
Он сделал шаг к ним, его рука потянулась к ножу, скрытому под плащом. Эмили и Майкл одновременно выстрелили. Звуки выстрелов разорвали тишину, пронзив воздух, словно ноты диссонанса.
Дэвид рухнул на пол, его тело содрогнулось, а затем замерло. Тишина вернулась, тяжелая и давящая. Эмили и Майкл опустили оружие, в их взглядах отражалась усталость и опустошение. Они сделали это. Они остановили его.
