– Я пойду дальше, осмотрю ту часть тоннеля. Может, выясню, как он вообще сюда проник, – сказал Кумар. – Вы тут как, справитесь?
– Да-да, все будет в порядке, – отозвался я, – не волнуйтесь.
Присев на корточки, я внимательно осмотрел лужу по периметру. Примерно в метре от нее ближе к платформе заметил какой-то коричневый прямоугольник и посветил туда фонариком. Луч блеснул на дисплее телефона в кожаном футляре – сломанного либо отключенного. Я протянул было за ним руку, но вовремя одумался.
Перчатки я, конечно, надел, и пакеты для вещдоков тоже лежали в карманах. Если бы это была кража, или грабеж, или другое не очень тяжкое преступление, я бы забрал телефон сам и промаркировал как положено. Но речь шла об убийстве – и горе тому копу, который таким образом нарушит цепь доказательств! Его усадят перед монитором и станут подробно объяснять, что пошло не так во время следствия по делу О. Джея Симпсона[9]. Долго и мучительно, со слайдами.
Я вынул из кармана гарнитуру «Эйрвейв», на ощупь вставил аккумулятор и связался с криминалистом, ответственным за вещдоки, – сказал, у меня для него кое-что есть. В ожидании принялся снова осматривать лужу крови, и внезапно что-то в ней мне показалось странным. Кровь гуще, чем вода, особенно если уже начала сворачиваться, и разливается по поверхности совсем иначе. И она не позволяет разглядеть предмет, лежащий посреди лужи. Пришлось наклониться пониже, но так, чтобы не испортить улику. И тут меня вдруг обдало жаром, в нос ударил запах угольной пыли и такая едкая вонь дерьма, словно я ничком рухнул в навоз на скотном дворе. Аж глаза заслезились.
Вот это уже были вестигии.
Я опустился на четвереньки и пригнул голову к полу, чтобы разглядеть, что там все-таки, в этой луже. Увидел нечто треугольное, цвета горшечной глины. Сначала показалось, что камень, но присмотревшись, я увидел острые края и понял: это осколок чего-то керамического.
– Что-то еще нашли? – спросили вдруг у меня над головой. Я поднялся и увидел одного из криминалистов. Показал ему телефон и осколок и отошел в сторону, чтобы фотограф заснял их на месте обнаружения. Направил фонарик в тоннель, и луч выхватил из темноты люминесцентные полоски на защитной куртке Кумара: он стоял метрах в тридцати. Помигал мне в ответ, и я осторожно подошел.
– Ну как?
Сержант осветил фонариком стальные двухстворчатые двери в заложенной кирпичом арке, однозначно Викторианской эпохи.
– Я подумал, он проник сюда через старый служебный вход, но эти двери наглухо закрыты. Если надо, можете проверить их на отпечатки пальцев.
– А что у нас наверху? – спросил я.
– Мэрилебон-роуд, восточное направление. Там, подальше, есть пара старых вентиляционных шахт, и я хочу их осмотреть. Пойдете со мной?
Отсюда до следующей станции, «Грейт-Портленд-стрит», оставалось семьсот метров. Но мы дошли только до того места, с которого уже было видно платформу. Проверив все точки доступа, Кумар объявил, что, если бы наш паренек спрыгнул на пути с этой платформы, камеры круглосуточного наблюдения обязательно бы его засекли.
– Но тогда как он сюда попал? – удивился сержант.
– Может, есть еще какой-то вход? – предположил я. – Которого нет на планах? И который мы могли пропустить?
– Вызову обходчика, – решил Кумар. – Он точно знает все входы и выходы.
Ночные обходчики патрулируют тоннели и следят, чтобы все было в рабочем состоянии. Они, по словам сержанта, являются хранителями Тайных Знаний Подземки.
