– Надо бы заглянуть к нему на хату, – наконец выразил я свое мнение. – На случай, если он сам был адептом.
– Адептом, значит? – хмыкнул Сивелл. – Это у вас терминология такая?
Я снова умолк, и Сивелл бросил на меня взгляд, полный скупого одобрения.
– Значит, решили, – подытожил он. – Сначала обыск, затем найдите всех знакомых и родственников и составьте расписание их допроса. Транспортники пришлют сюда еще несколько человек – надо прочесать тоннель в обе стороны.
– Транспорт Лондона нам за это спасибо не скажет, – заметила Стефанопулос.
– Ну что ж, я им сочувствую.
– Надо сказать криминалистам, что орудие убийства, возможно, является археологическим артефактом, – сказал я.
– Археологическим артефактом? – переспросил Сивелл.
– Возможно.
– Это твое экспертное мнение?
– Да.
– И как обычно, – усмехнулся Сивелл, – толку от него как от козла молока.
– Если хотите, можем подключить моего шефа, – предложил я.
Сивелл промолчал, брюзгливо поджав губы, а я потрясенно осознал, что он реально подумывает привлечь Найтингейла. Это бесило, ибо значило, что сам я, по его мнению, не справлюсь. И немного выбивало из колеи: раньше как-то спокойно было оттого, что Сивелл вечно сопротивляется вмешательству «магической херни» в работу его отдела. И если он теперь всерьез прислушался ко мне, то мне за все и отвечать.
– Я слышал, к вашей братии присоединилась Лесли, – сказал он вдруг.
В корне менять тему разговора – излюбленный прием всех копов. Но со мной это не прокатило: я отрабатывал нужный ответ с тех самых пор, как Найтингейл и Комиссар заключили соответствующее «соглашение».
– Неофициально, – сказал я. – У нее бессрочный лист нетрудоспособности.
– Какая потеря, – покачал головой Сивелл. – Прямо до слез жаль.
– Так как будем действовать, сэр? – спросил я. – ЭйБи займется убийством, а я – прочими… вопросами?
ЭйБи – радиожаргонное название участка Белгравия, где базируется отдел Сивелла. Мы, полицейские, предпочитаем не использовать нормальные слова, если можем заменить их никому непонятным сленгом.
– Чтобы опять было как в прошлый раз? – отозвался Сивелл. – Хрена с два. Будешь у нас работать, в нашей диспетчерской. В моей, мать ее так, команде, у меня под присмотром!
Я глянул на Стефанопулос.
– Добро пожаловать в убойный отдел, – пожала она плечами.
Столичная полиция славится простым и незатейливым подходом к расследованию убийств, равно презирая и нутряное, интуитивное чутье матерых следователей, и затейливые цепочки логических заключений гениальных сыщиков. Что здесь любят, так это припахать чертову тучу народу, которая будет методично долбить все мало-мальски возможные версии, пока те не иссякнут или же убийцу не найдут. Или, как вариант, пока руководитель следственной группы не умрет от старости. Вот поэтому дела об убийствах в основном ведут отнюдь не психи следователи, изнуренные алкоголем / семейными неурядицами / умственными расстройствами, а толпа констеблей, только начинающих карьерный путь и оголтело рвущихся к успеху. Так что влился я весьма удачно.
К четверти шестого на станции «Бейкер-стрит» нас таких собралось уже больше тридцати человек, поэтому мы все дружно отправились в Лэдброк-Гроув. Стефанопулос поехала на своем «Фиате Пунто» пятилетней давности, а я предложил подбросить двоих констеблей из отдела убийств. Среди них была моя знакомая – Сара Гулид, мы пересекались по поводу очередного трупа в Сохо. Плюс она участвовала в обыске в «Стрип-клубе Доктора Моро», поэтому как нельзя лучше подходила для «странных дел».
