Она чувствовала, как ее ноги подкашиваются, словно их подкашивает невидимая сила, но она продолжала бежать, продираясь сквозь густые, цепляющиеся заросли, словно дикий зверь, спасающийся от преследования охотника, словно она была частью какого-то безумного кошмарного сна, из которого она никак не могла проснуться. Ветки цеплялись за ее одежду, раздирая ее в клочья, оставляя на ее коже длинные, кровоточащие царапины, но она не обращала на это внимания, она не чувствовала боли, она ничего не чувствовала, кроме этого леденящего ужаса, который гнал ее вперед. Она должна была спастись, она должна была убежать от этого кошмара, она должна была выжить. Она не знала, куда бежать, куда ее приведет эта безумная гонка, но она чувствовала, что должна бежать, что каждая секунда промедления может стоить ей жизни, что этот ужас не отстанет от нее, пока она не перестанет дышать.
Внезапно, словно вырвавшись из лабиринта, проломившись сквозь густые, переплетенные заросли, она выбежала на небольшую, круглую поляну, словно она внезапно вынырнула из темного, мутного болота на чистый, открытый воздух. В центре этой поляны, словно зловещий монумент, стоял он. Или оно. Джессика не могла подобрать подходящее слово, чтобы описать это существо, словно в ее словаре не было слов для обозначения чего-то столь ужасного, столь чуждого всему, что она знала. Оно было высоким, очень высоким, почти в три метра ростом, и казалось, что оно пронзает небо своей нелепой, отвратительной фигурой, с тонкими, словно прутья, неестественно длинными конечностями, и головой, которая больше походила на сплюснутый, отшлифованный, безжизненный камень, чем на человеческую. Оно было покрыто какой-то серой, мерцающей субстанцией, которая, словно живой организм, медленно пульсировала, поглощая свет и создавая вокруг себя какую-то странную, мрачную ауру. Его конечности, казалось, были сделаны из какого-то холодного металла, гладкого и безжизненного, и когда оно двигалось, казалось, что оно не ходит, а скорее скользит по земле, словно призрак.
– Что… что это? – выдохнула она, ее голос был полон ужаса, он звучал как тихий, предсмертный хрип. Она остановилась как вкопанная, словно ее ноги приросли к земле, и она не могла сдвинуться с места, не могла пошевелиться. Все ее тело сковал парализующий страх, словно она превратилась в ледяную статую, навсегда застывшую перед лицом ужаса.
Его глаза… если это вообще можно было назвать глазами, были черными, бездонными провалами, словно вход в ад, затянутыми какой-то прозрачной пленкой, похожей на тонкую паутину, которая медленно колыхалась, словно под легким дуновением ветра. Они не отражали свет, не выражали никаких эмоций, и от этого становилось еще страшнее, словно это существо было лишено души, лишено каких-либо чувств. От него исходил резкий, неприятный запах, смесь озона и гниющей органики, словно запах разлагающегося мяса, и этот отвратительный, пугающий запах проникал в ее легкие, вызывая тошноту и головокружение.
Джессика смотрела на него, и ее разум отказывался понимать происходящее, словно он был поражен каким-то вирусом. Она не могла поверить, что это реально, что это не сон, что она не сошла с ума. Она никогда не видела ничего подобного, ни в одном фильме ужасов, ни в одном самом кошмарном сне. Это было что-то совершенно другое, нечто, выходящее за рамки ее понимания, нечто, что не должно существовать в этом мире. Это было нечто не отсюда, не человеческое, нечто, что бросало вызов всем законам природы.
