Шёпот застенчивых муз - страница 13
Когда мы уходили, она провожала нас своим особым взглядом, полным, как мне показалось, заботы и снисхождения. От этого, или от чего-то ещё, на душе было тепло и спокойно. Верка, наоборот, ворчала: «Смотрит словно я делаю всё неправильно, но молчит, а про себя усмехается». А я снова поймала себя на мысли, что уже где-то видела этот взгляд.
Глава 3
Пока весна не вошла в полную силу, я приходила к Анне Сергеевне несколько раз. Интересно было послушать её рассказы о жизни, о других странах и разных людях. Показывая одну фотографию, она могла увлечься и часами вспоминать историю этого снимка и всё, что с ним связано. Иногда она спрашивала о чём-нибудь меня и внимательно слушала ответ. Один раз мне даже показалось, что она что-то задумала.
Про себя я стала называть её Анна Сердешна. Не знаю почему, как-то само сложилось. Такой она была человек. Добрый, но не добренький, когда надо – твёрдый и бескомпромиссный. Но всегда понимающий и отзывчивый. С ней было по-человечески тепло и интересно. Сердечно-душевно.
Лучик перестал меня обходить и даже иногда позволял потрепать своё разодранное ухо. А когда установилась тёплая погода, он ушёл надолго, мы обе это почувствовали. Тогда и Анна Сергеевна предложила встретиться вне дома, зря, что ли, такой погоде пропадать?
Я нашла её на окраине городского парка, с небольшим мольбертом и акварелью. На листе картона уже угадывались противоположный берег реки, заросшая кустами старая набережная, пустынный ещё пляж и лес, только начавший зеленеть.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, добрый человек, – ответила Анна Сергеевна, продолжая энергично водить кисточкой.
Я заняла свободную половину скамейки.
– Так похоже у Вас получается. Это сложно – так рисовать?
– Нет, конечно. Взял бумагу, краски и валяй, – она широко улыбнулась. – Это же не фотография, Дашенька. Тут не похожесть нужна, а чтоб самому смотреть интересно было. Выразить себя в том, что делаешь. Неважно, рисуешь ты или колешь дрова.
– А как Вы к этому пришли? К рисованию. К искусству вообще.
– Я не помню уже. Особо и ходить никуда не пришлось. Сколько помню себя, с детства рисую и леплю. Стоит сказать спасибо родителям, наверное. Отвели в художественную школу. Потом институт. И как-то правильно всё сложилось. Не само, конечно. Пришлось работать, главным образом над собой. Работать с характером, с привычками, со своей ленью и образом жизни. И учиться, постоянно узнавать новое, иначе можно остаться на всю жизнь маляром.
Она снова улыбнулась. Добавила картонному небу голубизны.
– Не всем так везёт с родителями.
– Тут не в везении дело, – она помолчала. – Если бы я не чувствовала, что это «моё», не пошла бы учиться. Занялась бы чем-то другим. Нужно уметь слушать себя. И делать то, что тебе интересно и приносит радость. Это я о жизни в целом. Уметь определить себя в этой жизни, и в этом вопросе стараться не идти путём компромиссов с собой.
– Как это?
– Например, тебе нравится рисовать. Или на гитаре играть. Или в горы ходить. Машину водить. Нравится то, чем ты занимаешься не ради денег, а для души. Вот в эти моменты душа твоя и живёт. И ты живёшь. Но выгоднее или престижнее другое занятие. И ты думаешь: «Вот сейчас немного, годик поделаю это, накоплю денег или получу то и то, и тогда займусь гитарой, горами или вождением». А потом привыкнешь, время уже уйдёт, и очень вероятно, что всё так и останется. И делом твоей жизни станет не совсем то, что тебя радует, что оживляет твою душу. Дело жизни и есть твоя жизнь. Если тянет тебя к морю, съезди к нему и послушай себя. Поступай в мореходное, а не на юридический. Нравится шить – шей, пробуй, ищи своё в этом, а не учись на бухгалтера или врача, потому что так хотят родители или больше шансов устроиться в жизни.