Шесть дней в сентябре - страница 3

– Омоновцы обратили внимание, что в одном контейнере дверь нараспашку, а свет горит. Заглянули, а внутри труп, свежий. Они опешили, им за ночь надо еще общежитие хлебозавода прочесать и склады проверить. Вот они на месте девчушку из ваших оставили, а сами уехали. Пришли… Вот и ваша девушка. – Володин вдруг как-то совершенно по-идиотски заулыбался.

Ольга Рябинина в наброшенной на плечи камуфляжной куртке стояла у стены контейнера с номером семьсот тридцать один. С ней был молодой парень из числа подчиненных Володина. Оставшись без куртки, охранник отчаянно мерз, но хорохорился, старался не дрожать. Олега это даже не позабавило: он уже знал, что так вели себя все мужчины, оказавшиеся к Рябининой ближе чем на тридцать метров.

– Спасибо, Саша, – сказала Ольга, возвращая охраннику его одеяние, – я вам очень благодарна.

На Сашином лице выразилась готовность всю ночь проходить в одной майке только рядом с Ольгой. Он даже попытался выразить это словами, но не смог. Олег смотрел на эту сцену с философской грустью: он и сам начинал заикаться, когда Рябинина смотрела вот так, из-под пушистых ресниц, благодарным взглядом.

– А где криминалист? – Олег осмотрелся по сторонам. – Сытин сказал, что уже отправил его сюда.

– Больше никого не было, – ответила Ольга. – Вы первый из наших приехали.

Олег посмотрел на Володина.

– Отправлю Сашу на вход, чтобы встретил, а ты поспеши, пожалуйста, я домой хочу.

Несчастный парень нехотя побрел в темноту.

Олег собрался и сделал строгое лицо:

– Начнем осмотр. Вы не боитесь покойников, Ольга?

– Что вы, Олег Александрович. У нас в институте только что судебно-медицинская практика прошла, насмотрелась там…

– Очень хорошо, значит, плохо вам не будет.

Олег решительно поднялся по трем очень неудобным ступенькам, толкнул дверь. Ольга заглядывала ему через плечо, а Володин демонстративно остался на улице. Он решительно старался избежать всякого участия в расследовании.

– Боже мой! – ахнула Ольга, когда их глаза немного привыкли к свету.

Олег поспешно сделал вид, что его очень заинтересовала ближайшая к нему коробка с печеньем: он долго и сосредоточенно рассматривал выведенные на ней китайские иероглифы, хотя китайским языком он не владел.

Только почувствовав, что приступ дурноты миновал, Олег смог посмотреть вниз.

Покойник полусидел на полу, опираясь спиной о сейф в конце узкого коридора, образованного прилавком и упаковками с товарами. Единственный глаз на перекошенном лице страшно пучился на вошедших. От второго осталась пустая глазница с бегущей вниз по щеке красно-грязной дорожкой. Ладонь правой руки была прибита гвоздем к прилавку, отрезанные пальцы рядком лежали на груди покойника. Рука, начиная от запястья, была разрезана, из раны торчали какие-то лохмотья.

Ольга отвернулась. Олегу вновь пришлось на некоторое время заняться изучением китайского. Только после паузы он заставил себя приблизиться к мертвецу и рассмотрел явное выражение ужаса в уцелевшем глазу и распоротый наискось живот с вывалившимися кишками.

В раскрытую дверь заглянул Володин.

– Как тебе зрелище? За всю службу подобного не видел. Сейф пуст, но это не просто ограбление. Ради добычи так человека не фаршируют.

– Может, наркоманы?

– Нет. Эти бы в ломке располосовали бы всего, но беспорядочно. А тут все аккуратно. Присмотрись, пальчики отрезанные лежат в таком же порядке, как на ладони: мизинчик, безымянный, указательный… Их последовательно отсекали и клали один подле другого. Потом живот: разрезан одним движением, от паха до солнечного сплетения. Так резануть – уметь надо.