Читать онлайн Вадим Хотеичев - Шесть дней в сентябре

Эту историю мне рассказал один мой старый друг… А может, никто мне ничего не рассказывал? Может, и друга у меня в милиции никакого нет? Может, следователя Захарова я придумал для привлечения вашего внимания к этой целиком и полностью выдуманной истории? Может быть… Или он есть, и все это случилось, а я оберегаю приятеля от гнева начальства (гнева, впрочем, вполне оправданного, если разобраться)… Решайте, как вам нравится… Во всяком случае, эта история уже случилась много раз, хотя и не так, как я ее описал. Месть рождает только месть, как ни банально это звучит.

Они встретились на лестничной площадке.

Один, с газетой в руках, свернутой трубочкой, посторонился, уступая дорогу, и, когда встречный поравнялся, сунул ему газетой в живот. В газете был нож.

Нож был простой, кухонный, но длинный, с самозаточкой, очень острый. В мягкие ткани живота он вошел легко, по самую рукоятку, которую убийца не спеша несколько раз повернул в ране. При этом он плотно прижался к жертве, удерживая ее на ноже, а раненый, в шоке, чувствуя, как силы его покидают, схватился за ближайшую опору – за шею убийцы. Со стороны можно было подумать, что обнялись самые близкие друзья, даже любовники: они слились воедино, глаза в глаза, дыхание одного попадало в рот другому; они были одним существом, а нож был пуповиной, их соединившей.

В последний миг в зрачках убийцы умирающий прочитал, за что его убили.

– Ты… – прошептал он.

Выступившая на губах кровавая пена помешала ему, он стал сползать, из последних сил цепляясь за одежду убийцы; тот мрачно, но внимательно следил за агонией своей жертвы.

Потом убийца неторопливо осмотрел себя. Куртка была чистая, а вот майка, там, где она соприкасалась с убитым, оказалась залита кровью. Тогда он равнодушно пожал плечами и, не таясь, вышел из подъезда.

…Вслед за ребенком извлекли женщину.

– Быстро! – прохрипел санитар.

В высоко поднятой руке он держал капельницу: по прозрачной трубке толчками струилась бесцветная жидкость – надежда на жизнь.

– Быстро, – повторил санитар.

Они подняли обнаженное грязное тело и положили на одеяло. На ребенка никто не смотрел, помощь ему уже не требовалась. Кто-то уже разворачивал зловещий черный пакет.

Олег ухватился за край одеяла. Рядом оказался молодой парень с запорошенной головой, за нижние концы взялись двое в черных куртках с буквами МЧС на спине.

Казалось, что у женщины были переломаны все кости; словно гуттаперчивая, она складывалась в центре одеяла в неправдоподобный нелепый комок, и ее чуть не волоком несли по обломкам. Санитар семенил сбоку, неуклюже согнувшись, одну руку опустил вниз, поддерживая в вене иглу, другую, с банкой, тянул вверх.

Люди перед санитарной машиной расступились, пропуская их. Олег машинально отметил мрачные окаменелые лица – еще никогда ему не приходилось видеть сразу столько людей в состоянии шока, а он уже повидал родственников, потерявших близких.

И столько обезображенных трупов оновременно он тоже не видел и в отчаянии подумал, сколько еще извлекут из груды бетона, час назад бывшей двумя подъездами девятиэтажного жилого дома… Спальный район, и люди спали…

У кареты «скорой помощи» страшный груз у них приняли врачи и стали перекладывать женщину на носилки.

– Выживет? – спросил Олег усатого доктора.

Тот не ответил на глупый вопрос, склонившись над раненой.

– Кто знает, – вместо врача Олегу ответил старший из спасателей. Он тяжело дышал, переводя дух после спрута с одеялом.

– Устал, Петрович, – посочувствовал коллеге молодой эмчеэсовец, – вон как дышишь.

– Это не усталость, – огрызнулся старший. – Это у меня от возмущения. Мы только из Турции вернулись. Там, в Измите, целые кварталы в руинах. Но ведь это землетрясение, стихия! А тут люди своих сородичей взрывают, шакалы!

Врач, закрывающий дверцы в карету, ответил ему:

– Это не люди…

– Конечно, нелюди, – подхватил спасатель. – Таких людьми и назвать нельзя.

– Не люди, – повторил врач. Дверца наконец захлопнулась. – Газ тут взорвался.

– Газ! – громко воскликнул молодой парень, четвертый в их импровизированной команде. До этого он по большей части молчал, работал молча, как робот, и сейчас стоял в стороне, скорбно разглядывая проходящих мимо полураздетых, испуганных людей: из соседнего дома, пострадавшего от взрывной волны, выводили жильцов, – а тут встрепенулся.

– Так по телевизору объявили, – пояснил врач, садясь в машину.

– Почему бы и нет, – сказал спасатель. – Газ так может рвануть! Помню, в Москве, на…

– Нет, нет! Это не газ! – Парень вдруг закрыл руками лицо, по почерневшим пальцам потекли слезы.

Олег участливо тронул его за плечо:

– Друг… – Олег не знал его имя: не до того было. – Не расслабляйся, надо помогать спасателям.

Парень не отреагировал, вздрагивая, прошептал упрямо:

– Это не может быть газом. Такой запах взрывчатки!

– Действительно, – согласился старший спасатель, – газ бы мы унюхали. Что-то тележурналисты напутали. А может, газ был первопричиной, а уже потом что-то сдетанировало, чисто случайно?

– Не может быть, – прошептал парень.

Невдалеке остановились несколько автобусов, из них стали выходить люди в куртках МЧС, проехал кран. Кто-то, видимо большой начальник, распоряжался: «Уберите добровольцев…»

– Вот и подкрепление, – обрадовался опытный спасатель, – и сам министр тут. – Он пожал Олегу руку. – Спасибо. Сверху всех вынесли, а теперь дело за профессионалами. Ты парня не бросай, что-то он совсем раскис.

Спасатели ушли.

Олег растерянно смотрел на сидящего у его ног рыдающего человека. Час назад по вызову дежурного он примчался на место взрыва и все это время проработал вместе с этим парнем. Работа их сблизила: парень себя не жалел, хватался за самые толстые куски арматуры, обломал ногти. А вот сейчас, в минуту передышки, нервы у него сдали, так бывает.

Олег помог парню подняться, отвел в сторону. На них никто не обращал внимания, сейчас здесь рыдали многие.

– Это не газ, – упрямо повторил парень.

– Разберутся. – Олег огляделся. Ни Сытина, ни Лаврикова видно не было. Олег подумал, что Лавриков уже, наверное, рвет и мечет. По поводу Сытина Олег не волновался: для него Олег был малозначительной фигурой, чтобы начальник ОВД о нем думал.

– Ты тут жил? – спросил Олег парня.

– Нет.

– Кто-то из родных, знакомые?

И вновь парень отрицательно покачал головой.

Олег подумал, что он, наверное, неплохой человек, раз убивается по незнакомым людям. В последние годы народ стал равнодушен к чужим бедам. Но эта беда была слишком велика.

Парень наконец перестал вздрагивать.

Олег протянул ему руку, прощаясь:

– Мне пора, начальство ждет. Меня звать Олег, я тут следователем, в ОВД.

Парень хотя и перестал плакать, но протянутую руку не заметил, видимо, был еще в шоке, а рассеянно сказал:

– Пойду на завал.

– Зачем? Народу уже достаточно. Тебя уже и не пустят.

– Все равно.

Так и не представившись, не простившись, он пошел в сторону. Олег смотрел ему вслед и видел, как, остановившись, парень снял с себя куртку и заботливо укутал ребенка, плачущего на руках растерянной женщины.

– И что за гады додумались дом взорвать?! – воскликнула Вика и осеклась. Неудивительно: сегодня на рынке только и разговоров было про взрыв, вот она и ляпнула.

– Да, нехорошо, – согласился Ваха.

Тонкими пальцами, унизанными золотыми перстнями, он считал выручку, сокрушенно качая головой:

– Если так дальше пойдет, придется нам плохо, очень плохо. Останемся без работы.

– Ну что ты, Ваха, не расстраивайся. Сегодня люди мало шли и покупали всякую мелочь. – Вика успокаивала и словно оправдывалась, будто она была виновата, что торговля приносила все меньше и меньше дохода.

Вахтанг убрал деньги в сейф, щелкнул ключом в замке.

– Ну, я пойду. – Вика потянулась за висящим на стене плащом.

– Подожди. – Не поднимаясь со стула, Вахтанг обхватил женщину рукой, притянул к себе.

– Вахтанг! Поздно уже.

– Как поздно? – удивился мужчина. – Детское время.

– Мой уже косится, когда я задерживаюсь.

– А мы ему премию выпишем, за долготерпение, – хохотнул Ваха. Он подтолкнул женщину к столу. Вика нагнулась, привычно ухватилась за столешницу. Вахтанг стянул с нее джинсы, стал ощупывать попу. Вика была погружена в свои размышления:

«Уже одиннадцать. Домой опять попаду в первом часу, и Кеше еще надо приготовить еды на завтра. А вставать, как всегда, в шесть. Боже, когда я высплюсь, ведь только середина недели!.. Ну что этот так долго возится!»

Мужчина возбужденно засопел, Вика вскрикнула.

– Ты опять в меня кончил, ну сколько я просила! – Она отстранилась, нервничая, достала из сумки платок.

Вахтанг расслабленно развалился на стуле, хищно и немного брезгливо наблюдал, как она вытирается.

– Послушай, зачем так раздражаешься? Ты же жэнщина. Должна ласковой быть, а?

Вика поспешно поцеловала его в щеку.

– Прости, я устала. И колготки ты мне опять порвал.

– Куплю я тебе колготки. Две пары куплю.

Торопливо одеваясь, она глянула в окно:

– Совсем темно. Может, довезешь меня до метро?

– Не могу, дорогая. Мне еще поработать надо. Важные бумаги, понимаешь?

– Конечно.

«Козел вонючий», – подумала она про себя.

Уже действительно было очень поздно, и ларьки кругом все были закрыты. Накрапывал дождь. Вика задержалась на ступеньках, доставая из сумки зонт.

За углом что-то загремело. Вахтанг выглянул из двери:

– Кто там!

– Кошки поесть ищут. – Вика раскрыла зонт и торопливо застучала каблучками по асфальту, спеша домой.

Кажется, это был самый длинный день в его жизни.

После того как в первые минуты после взрыва Олегу пришлось разгребать завалы и выносить раненых, он до утра находился на месте. Но уже занимался своими прямыми обязанностями: выводил людей, обходил окрестные подвалы и чердаки, даже постоял в оцеплении, как обыкновенный милиционер, отгоняя от опустевших домов мародеров и любопытных.

В ОВД он вернулся днем, и только успел позавтракать, как закрутилось!

Вся милиция была поставлена на уши, отозвали даже отпускников, тех, кого нашли в Москве, конечно.

Сотрудников разбили на группы, приставили омоновцев, усилили срочниками из дивизии особого назначения и отправили чистить злачные места.