Шесть лет во власти - страница 21

Когда я уходил из кабинета И. Годманиса, было уже больше часа ночи. Стал думать, что же делать дальше: остаться где-нибудь здесь? Ехать домой? Зашел к помощнице И. Годманиса Илзе Циелаве, она также говорила, как и И. Годманис: все кончилось, всему конец. Около двух часов ночи я все же решил ехать домой спать. Сон, однако не шел, время от времени вскакивал, казалось, что вот сейчас позвонят в дверь, пришли с арестом. На следующее утро я отправился на работу в прескверном настроении, совсем, как у И. Годманиса накануне. В Департаменте обговаривали, что надо делать теперь. Начали с того, что, как и в январе, спрятали компьютеры, программы и документацию. Образовали нечто вроде подпольного штаба. Между прочим, в какой-то момент он был в квартире Лиги Бергмане в Старой Риге. Договорились, каким путем в случае необходимости оповещать людей. В конце дня все уже было мне поперек горла, и я решил поехать в деревню к семье, иначе в случае ареста я их так и не увижу. На всех окраинах города уже стояли бронетранспортеры. Я еще раньше попросил сменить номер на моей служебной машине, но это не было сделано, поэтому я боялся, что машину на улицах можно будет опознать. Я позвонил отцу, сказал, что хочу уехать в деревню, не можем ли мы поехать на его машине. Он согласился. Проехали небольшой кусок, вдруг выяснилось, что какой-то непорядок с фарами; скорее всего, сел аккумулятор. Пришлось вернуться назад в Яунциемс. Муж моей сестры Юрис Савицкис предложил отвезти меня на своей машине. Доехали до центра, в районе ул. Анри Барбюса (ныне ул. Аристида Бриана) лопнула шина. Я далеко не суеверный, но в тот момент что-то мне стало совсем не по себе. Казалось, что кто-то силой удерживает меня от поездки в деревню. Но все окончилось благополучно; по приезде я приласкал младших детей, выпили втроем и разошлись спать, поставив будильник на ранний час. Я решил с самого утра быть в Риге, а там уж что будет.

Утром включили радио, и какая-то радиостанция, кажется, «Голос Америки» сообщала, что ночью арестован И. Годманис. Ну, что же, значит ехать тем более надо. Тешил себя мыслью, что в конце концов мы едем на частной машине, не всех сразу подряд будут хватать. Когда в Риге ехали мимо дома Совета министров, то я увидел, что по-прежнему развевается латвийский флаг. Зашел внутрь. Оказалось, что произошло следующее. Вечером накануне явилась делегация советской армии, чтобы переговорить с И. Годманисом. Договорились, что охрана Совета министров сдаст оружие, чтобы не произошло кровопролития. Так и было сделано, и армейская делегация удалилась, но поползли слухи об аресте И. Годманиса; вот такие дела…

Наступила среда, 21 августа. На 10 часов утра было назначено совместное заседание Совета министров и Верховного Совета, чтобы обсудить вопросы организации всеобщей забастовки, а также принятие Декларации независимости. Собрались в Красном зале и обсуждали то и это: подвозить ли хлеб забастовщикам или нет, говорили о возможности всеобщей забастовки, о ее смысле и т. д. И тут помощница А. Горбунова Карина Петерсоне попросила его выйти из зала. А. Горбуновс вернулся очень скоро с просветленным лицом. Он сообщил, что ему только что звонил А. Собчак и сказал, что ему в свою очередь звонил А. Лукьянов, который все обдумал и пришел к выводу, что путч незаконен. В тот же момент все поняли, что произошел перелом, что путчисты провалились. Как я уже говорил, сам я не верил, что это могло бы долго длиться, но то, что только три дня, такое я и предположить не мог.