Шествие с ума - страница 6

«И я – часть этой системы», – Николай думал об этом с гордостью и обречённостью, со страхом и надеждой.

Навстречу на эскалаторе проехали пожилой мужчина в тельняшке и мальчик лет десяти, который крутил головой во все стороны.

«Туристы. Наверно, мальчишка ещё не знает своего будущего…» – мелькнула мысль, и Николай вспомнил момент тестирования, этот самый важный момент в жизни каждого человека.

Четвёртый класс начальной школы. Все четвероклассники по всей стране проходят генеральный тест на уникографе. Сканируются ДНК, особенности мозговой деятельности и нюансы рефлексии. И, наконец, выносится приговор. Приговор, который определит судьбу. Приговор, который нельзя будет отменить никакими кассациями. Его результатом является пожизненная специализация. Кого-то приговаривали быть архитектором, кого-то лётчиком. И только если разница в баллах между первым и вторым местом была незначительна, подростку давалась возможность выбрать свою судьбу.

В отношении Николая было вынесено решение, что он будет химиком с уклоном в биологию. Он стал генетиком. На втором месте в списке профессий был политик, который уступал химику. Бесхитростность Николая сделала разрыв критическим…

Вся процедура пронеслась в голове Николая, пока он смотрел на проезжающего мимо него мальчика, а подняв взгляд на его дедушку, он вспомнил о собственном деде, который был капитаном.

Николай как-то полез к нему:

– Почему у тебя нет трубки и бороды?.. Какой ты капитан?

– Ну знаешь, Коля, у меня и попугая на плече нет. Сейчас десантники тоже не с мечами бегают, – парировал дед. – Давай я тебя лучше узлы научу вязать, может, пригодится.

– Зачем мне? Я химией занимаюсь. Нам велено формулы изучать, – сдерживал своё внутреннее любопытство Николай.

– Вот и я про то же. Давай покажу, как сложные молекулы в булинь сворачиваются. Есть целый раздел математики про узлы, – не отставал дед.

– Да ну тебя. Где узлы и где математика? – отмахнулся Николай, скрыв свой интерес.

Дед вновь пропадал на полгода, а Николай усердно штудировал учебники, изучая митохондрии и лейкоциты.

«Я стану генетиком. Буду синтезировать справедливых и честных людей. Система – это здорово! Уже несколько лет я не слышал ни о каких авариях, всё предугадывается и предвосхищается. Но… со стороны я похож на муравья. Может ли муравей что-то сказать о своей жизни? У меня запротоколирован весь день. Я знаю, что произойдёт через год, через три, через пять! Это что, и есть жизнь?» – ужаснулся Николай и чуть не проехал мимо кафе «Старбакс» недалеко от Большого Москворецкого моста.

Хотя на поверхности скорость уменьшалась, поскольку район считался туристическим и всё было рассчитано на гостей столицы, Николай, сходя с эскалатора, сбился с шага и чуть не растянулся перед входом в кафе, где стояла табличка: «Открывайте дверь по старинке!»

Сканер, приводящий дверь в движение, беспомощно глядел Николаю в лицо своим белёсым глазом, как бы извиняясь перед ним за то, что придётся приложить физическую силу.

Николай с трудом распахнул входные двери и попал в трюм кафе. Дом, в котором оно располагалось, напоминал пятипалубный пароход. Но перепад давлений был, скорее, как на подводной лодке. Дверь жёстко, металлической ручкой в бок, втолкнула Николая внутрь, будто говоря: «Не надо стесняться».

Николай оглянулся и тихонько чертыхнулся:

– Давно аварий не было!

Вытяжная вентиляция на кухне кафе выбрасывала кофейные ароматы на улицу, создавая разряжение и забирая плотный, резиновый воздух снаружи. За бортом стоял безветренный июльский вечер. В горле города першило от пыли, поднятой автомобилями и перемешанной с выхлопами. Но посетители не замечали этого – в кафе воздух охлаждался и лицемерно обдувал их, создавая иллюзию комфорта.