Она отошла, но тут же повернулась и, тыча мне в грудь острым ноготком, отчеканила:
– Назовёшь хоть раз Степашкой – убью!
«Боже ж ты мой!» – подумал я.
Она пошла в противоположную сторону, бросив на ходу:
– Это я бабушку надоумила объявление о продаже сарая в интернет дать. Подумала, может, какой дурак найдётся, и купит. Бабушке помогу. И ты нашёлся! Хотя вообще надеялась, что какой-нибудь тёпленький, пусть завалящий, но добрый пенсионерчик подвернётся, купит себе под дачу. Пенсионерчик – от слова пенсия, и бабушке моей на старости лет одной не скучно коротать денёчки станет, и пенсией с ней новый друг в итоге поделится. Зачем она ему одному-то нужна, правильно? По хозяйству, опять же, помощь. А тут на тебе – ты такой нарисовался, встречайте и любите меня, Ми-ми-мишу из Москвы. Жалко, я опоздала, а то бы ни за что бы ты тут не расчехлился!
– Слышишь, ты, – я положил руки в карманы. Она обернулась и встала в такую же позу. – А ты не слишком ли борзая, Степашка?
– Я же тебе сказала, – она протянула ко мне два пальца с аккуратными, но острыми ноготками. Казалось, она хотела засунуть их мне в нос и потянуть к себе.
– Ну и что, что ты сделаешь, страшная Степанида? Мне до этого знаешь что! – сказал я, и увидел, как она схватила висящее на бочке полотенце, и, скрутив его в тугую спираль, запустила в меня.
– Ничего так ты метаешь!
– Это ты будешь икру метать, если меня ещё раз Степашкой назовёшь, придурок!
Она ушла. А мне вспомнились обрывки сна. Да уж, та ещё штучка оказалась эта Степанида! Бес связный! Зажигалочка!
Я слышал, как проснулась баба Надя – она доила корову около пяти утра. За молоком решил к ней не ходить – от греха держаться подальше! Почему-то представил, как девушка скажет ей: «Бабушка, кого ты жить пустила, он же извращенец! Да он за мной подглядывал, слюньки пускал, пока я обливалась, и вообще!» И главное, мне крыть будет нечем, почти ведь правда. То есть, правда вообще… Так что лучше вести себя аккуратнее. Выждать.
Но выжидать не пришлось. Было около половины восьмого, когда я увидел, как моя новая соседка, экипировавшись в камуфляжный костюм и взяв подмышку папку, вышла на дорогу и двинулась в сторону центра посёлка. Поспешил ей наперерез, сам ещё не понимая, для чего.
– Что не на велосипеде?
– Пешком ходить надо! Чего тебе? – она покосилась, и вышагивала, спортивного темпа не снижая. Ещё что-то фыркнула под нос, не разобрал.
– Да ничего. Просто захотел с тобой… мирно поздороваться. Сразу-то как-то не получилось.
– И всё?
– Да.
– Ну здоровайся.
– Привет!
– Привет-пока. То есть, мне некогда!
– Я уже понял, что ты – деловая колбаса. Стёпа, – я произнёс медленно её имя, будто шёл по минному полю. – Думаешь, не вижу, что ты хочешь меня обидеть и отшить? Прямо сразу так, с порога.
– А ты и не пришивайся, я пуговиц, как видишь, не ношу, вся на молниях. А вот с порога я хочу тебя прогнать. С нашего порога.
– Не получится.
– Что?
– Ни прогнать, ни отшить.
– Это мы посмотрим. И не ходи за мной. Зачем это ты идёшь?
– Затем это иду, – по обе стороны дороги были дома, мы кивали встречным людям, здороваясь, и я злорадно думал о том, как ей не нравится то, что нас видят вдвоём. Видят, и что-то там про себя думают, наверняка такие у неё были мысли! Вот и хорошо!
– Я не иду за тобой, просто нам в одну сторону…
– У вас в Москве там все такие?
– Какие такие?
– Такие наглые! – прыснула она. – Мне в ту же сторону, что и тебе, бе, бе, бе! – ёрничала и гнусавила Стёпа.
