– Ну как скажешь! – фыркнул будущий медалист. – Мама говорила, что сама муло видела.
– Правда?
– Да. Дед её помер. Похоронили. А он потом по ночам гулял! В дом ломился. В окна стучал. Дверь просил ему открыть. Мама маленькая совсем была. Ходил он так, говорит, с неделю. Потом отпели – и тихо стало.
– И она прям запомнила такое?!
– Прям да. Еще помню историю, как цыган ехал по лесу ночью, услышал пение, среди стволов огни вдалеке разглядел. Не утерпел, потащился на шум вглубь леса и наткнулся на табор. Там толпа пьёт-гуляет. Он с ними давай отжигать! Одна цыганка хорошенькая ему приглянулась. Чувак с ней в палатке лёг, а утром проснулся посреди болота, накрытого туманом. Вместо палаток – обрывки ветоши, а он сам голый к остову человечьему жмётся. Короче, на том месте табор, по словам жителей, беспощадно вырезали когда-то. Место нечистое. А этот наткнулся. Поседел парниша, короче!
– Я бы тоже поседела! Как ты в детстве после подобных россказней вообще спал?!
Имир лукаво прищурил умные чёрные глаза.
– Ну, во-первых, я подобные россказни слушал с раскрытым ртом. Меня ужастики да полтергейст всякий с детства притягивают, как и тебя. В библиотеках городских все книги на эти темы перечитал. Так что мы похожи, Люба!
Поспелова изумлённо вытаращилась на него.
– Не ожидала… Я была уверена, что ты одни заумные книги поглощаешь! А остальное – от скуки.
– Заумные грызу для учёбы. А остальное – для души, – поправил её Ибрагимов. – Мне, как и тебе, нравятся детективы, ужасы и мистика. Фильмы преимущественно по этим темам выбираю.
– Разве не документалку и боевики?
– Это ты меня с братом перепутала. Сэро такое предпочитает, да. Он, когда «Байки из склепа» со мной и Русланой по телику смотрел, плевался от отвращения. Говорил, мол, зачем нервы щекотать?! В реале есть вещи и пострашней!.. Мы с сеструхой начали спорить, так он нам в отместку про Волынскую резню включил! Больше мы с ним не спорили. Отвадил так отвадил.
Тихоня задумалась. Ей казалось раньше, что ловелас Сэро романтичен и чуток, а его выдержанный правильный брат – чёрствый сухарь. Своими откровениями Имир изрядно её удивил.
– А во-вторых, милая, у меня у самого фантазия бурная! – продолжил объясняться отличник. – Обстановка вокруг виделась всегда мне большим, чем было на самом деле.
Люба, не поняв, нахмурилась. Ибрагимов отвёл взгляд и грустно улыбнулся.
– Тебе в детстве когда-нибудь казалось, что игрушки живые?
– Э-э-э, нет, – растерялась она. – Помню, как впечатлялась картинками, поэтому рвала листы, надеясь попасть к любимым героям. Столько книжек изгадила, не перечесть! Мама драную бумагу тазами выносила! Ещё чудилось, будто куклы недостаточно хороши: тогда я их красила чернилами и подстригала. Потом этими уродами гостей пугала…
Имир от услышанного развеселился.
– А я думал, что игрушки за мной неусыпно наблюдают. Но когда играю – специально притворяются неживыми. Чувствовал, чего каждая хочет! Этой нравится лежать в комоде, а вон той – стоять на полке. Мама, убираясь, их перекладывала тяп-ляп, из-за чего я постоянно переживал и просил так не делать. Только она не слушала. А я парился, что игрушки злятся и обижаются. Был уверен, что они по ночам, пока мы с братом спим, веселятся и творят что хотят! Поэтому и обращался аккуратно, дабы не обижали нас во время сна. Когда про подобное в сказках Андерсена вычитал, то выдохнул: не одного меня глюкало, слава Богу… Короче, в детстве я был конкретным чудилой!
