– Я знаю, о чём он говорит, – внезапно озарился Гвоздь. – О любви!
Но своим открытием он ни с кем не поделился.
– Ты веришь, что если оба отопьют по глотку, то будут счастливы? – угрюмо спросил Зевс.
– А ты попробуй! Пригласи дочь. Угости напитком. А я прямо сейчас свой маршрутизатор настрою и сгоняю за хозяином. Ты и ему бокал приготовь.
В следующую секунду Цербер исчез в забурлившей фиолетовыми потоками бездне, а на облако приземлилась девушка исключительно нежной, мягкой и хрупкой красоты. Семиклассники, не веря собственным глазам, узнали в ней обычно строгую, слишком заумную и требовательную математичку. Математичке, вернее, её героине тут же подмигнул верный друг Солнышко Гелиос, и осыпал присутствующих брызгами своего оранжевого тепла. Ребята заулыбались.
Зевс обнял дочь и угостил её, как он сказал, божественным напитком из биоорганического хранилища. Девушка отпила, и щёки её заалели.
Гвоздев решил было отгадать, кто играл Зевса, но замолк, не успев издать ни звука, потому что в следующую секунду раздался пустой, неприятный, холодный голос. Это было невероятно! Но он резал по ушам, как звуковой сигнал телевизора, когда на экране нет ничего, кроме таблицы настройки.
– Здравствуй, брат! Моё почтение и восхищение Вам, Персефона! У меня для Вас подарок, – с этими словами вновь прибывший молодой человек встал на колено и преподнёс дочери Зевса цветок необычного цвета. Как и откуда появился гость – никто не заметил. Вырос как из-под земли.
Персефона подняла глаза на дарителя. Перед ней, отпивая из рюмки божественный напиток, стоял стройный черноволосый юноша с идеальной красоты лицом. Только глаза были почти безумными: они горели нехорошим огнём и, в то же время, пугали неземным холодом.
– Аааах! – выдохнула Белла Дольчина.
В Аиде она узнала мечту многих девочек – атлета, штангиста, парашютиста, бас гитариста и председателя Школьного Ученического Совета – Валеру Отаяна. В него Белла была безнадёжно и, многие считали, бесперспективно влюблена. Отаян был известным карьеристом и на всякие романтические глупости не поддавался. Он был неизменно строг к себе и окружающим, нереально честен с учителями и беспощаден с теми, кто поведением и неуспеваемостью позорили честь школы №38.
– Такое утончённое, не искажённое ни одной морщиной гнева или страдания лицо, может быть только у бога, – произнесла Персефона и упала в руки Аида. В ту же секунду эфир под их ногами разверзся и поглотил влюблённую пару.
– Где наша дочь? – заволновалась мать Персефоны, весёлая, благодушная богиня Деметра к вечеру.
Зевс молчал. Молчал он и весь следующий, прожитый, как в дурном сне, год. Деметра не прекращала искать Персефону, но тщетно. Между тем, на любимой Зевсом и Деметрой Земле стали происходить удивительные вещи.
– Муж мой! Что ты сотворил с природой? – вопрошала супруга опечаленная Деметра. – Солнце спряталось, бабочки куда-то упорхнули, цветы стали вянуть на глазах. Ты посмотри! Вся природа притихла, листья пожелтели, леса больше не веселят душу пением птиц.
Скоро с неба посыпалась никогда ранее невиданная белая крупа. На экране шёл снег, а сам экран выглядел, как потерявший связь с антенной телевизор. Откуда-то сверху заунывный, тревожный голос читал текст:
– Наступила зима. Зима длилась очень долго. Заледенели почти все реки и моря. Улетели в неведомые края звонкие птицы. Сады прекратили приносить фрукты, поля не колосились пшеницей. Даже рыба в реках и морях стала исчезать Люди стали умирать от голода.
