Федора на следующей неделе была уже в порядке и при-чапала в школу в прехорошем настроении. Радости нашей не было границ, когда она вошла в зал, где мы выстроились по безукоризненной линейке, выкрикивая «ура!» такое громкое, что в зал заглянула учительница украинского языка, которую недавно назначили завучем.
– Что это у вас тут за праздник? – поинтересовалась Полина Владимировна.
– Валентина Фёдоровна выздоровела! – загалдели мы наперебой.
– Ну надо же, как они вас любят, – поразилась завуч, обернувшись к Федоре.
– Мы вас тоже любим, – поспешили мы заверить её.
И это была чистая правда. Полина Владимировна никогда не ставила двоек и с сочувствием относилась к нашему неукраинскому произношению. Даже троечники типа Кали имели у неё в четверти четвёрку.
– Ой, спасибо вам, дети, – растрогалась Полина Владимировна. Голос у неё дрогнул. Она сделала глубокий вдох и обратилась к Федоре: – Можно я займу несколько минут вашего урока?
– Пожалуйста, сколько угодно, – растянувшись в улыбке, заверила её Федора.
– Ну спасибо. Дети, я не хотела, чтобы это было неожиданностью для вас. Со следующей недели у вас будет новая учительница по украинскому языку.
– Почему? А как же вы? – раздалось со всех сторон.
– Я теперь буду заниматься учебной частью и преподавать раз в неделю в старших классах литературу. Но вы не волнуйтесь, я нашла прекрасную учительницу. Её зовут Ирма Григорьевна. Она вам понравится, даю слово!
Ирмочка понравилась нам мгновенно. Когда она вошла в класс и, чуть краснея, сказала: «Здравствуйте, меня зовут…», все тут же в унисон продолжили: «Ирма Григорьевна». От этого она ещё больше смутилась и, не зная, что сказать, широко улыбнулась.
Ирмочка только закончила педагогический институт и была ростом чуть выше Буратины – самого низкорослого мальчика в классе. Ирмочка смотрелась как куколка не отечественного производства – с ямочками на щеках и с лучиками света в глазах и в волосах. Мы любили обступать её на перемене и расспрашивать о чём-нибудь, всё равно о чём. Но вскоре в наших отношениях что-то изменилось. Чем это было вызвано, никто не знал. То ли мы ей надоели с нашими вопросами, то ли она должна была готовиться к другим урокам, только со звонком Ирмочка вылетала из класса, не задерживаясь ни на минуту. А мы стояли огорошенные, не в силах её удержать.
Вокруг Ирмочки образовался какой-то таинственный нимб. Она стала чаще давать нам письменное задание в классе, а сама в это время смотрела в окно и о чём-то мечтала. Нужно было понять, что происходит, но спросить напрямую у Ирмочки никто не отваживался. Тогда решено было за ней проследить.
Когда вместе со звонком Ирмочка в очередной раз выскользнула из класса, мы на счёт «три» последовали за ней. Это было непросто. Из классов уже выскакивали ученики, и нужно было обладать особой зоркостью, чтобы разглядеть за ними маленькую Ирмочку. Прыткова, обогнавшая нашу стайку, махнула нам издали, указывая путь, и мы ринулись к лестнице.
Нет, Ирмочка не пошла в учительскую, как другие учителя. Она спешно спускалась вниз, на первый этаж, где располагался буфет. Но и туда Ирмочка не пошла вкушать пирожные. Ирмочка прямиком направилась в спортивный зал и, войдя, быстро закрыла за собой дверь.
Как быть? План созрел тут же. Решили бежать на школьный двор, куда выходили окна зала. Через минуту мы уже были на месте.
Зал просматривался как на ладони, только слышно ничего не было. Расположившись за кустами, мы стали наблюдать за происходящим.
