Хамо охватил животный страх. Он словно примёрз к месту, не спуская глаз с Соважа, держась за ворот рубахи, показывая ему свои самые миролюбивые намерения.
– Здорово, Хами! – сказал Эврик. – Готов поклясться, ты не ожидал столь скоро вновь меня увидеть?
Хамо медленно подошёл к очагу.
– Здорово, – ответил он сдавленным голосом. – Да, так скоро я увидеть тебя не ожидал. – Он остановился около Алана, который даже не повернул головы, чтобы взглянуть на него.
– Куда делась «голубка», что была с вами?
Хамо сделал усилие, чтобы казаться безучастным и попытаться как-то вывернуться из этой истории. Надо было заморочить им голову, причём сделать это правдоподобно.
– О! Как жаль! Тебе пришлось проделать такой длинный путь, чтобы взглянуть на неё, а мы от неё уже избавились. – Сказал он, стараясь говорить уверенно и небрежно. – С ней было столько мороки!
Эврик сплюнул на пол и растёр слюну ногой.
– Вот досада! А я сильно хотел взглянуть на неё вблизи ещё разок. Кто она такая, Хамо?
– Заблудшая «корова»18 не из наших краёв. – Он ощущал на себе подозрительные взгляды шайки, и ему казалось, что всем доподлинно известно, что не говорит ни слова правды. Лишь Соваж, казалось, оставался безучастным.
– А не на баронском ли пастбище ты подобрал эту «корову»? – не отставал Эврик.
Соваж безразлично поглаживал длинное лезвие меча. Хамо вдруг почувствовал опустошённость в желудке.
– Эту маленькую глупышку? Разве ей пристало посещать подобные шикарные дома? Мы подцепили её в таверне Зубина, и только из-за её смазливой мордашки. Решили прокатиться с ней и немного поразвлечься. – Хамо попытался изобразить улыбку на своём лице, но это ему не удалось. – По дороге она передумала, и пришлось отправить её восвояси.
Эврик расхохотался от души, словно эта новость его чрезвычайно позабавила. Соваж поднял глаза и вперил в Хамо свой неподвижный взгляд мёртвой рыбы.
– Где Данстен? – неожиданно серьёзно спросил Эврик.
– На охоту отправился, да силки проверить, – ответил Хамо, ощущая, как холодные капли пота пробежали у него за воротником.
Соваж повернул голову к Эврику и кивнул в сторону угла, где, под соломой скрывался вход в подполье.
– Проверь, – коротко приказал главарь.
Крышка откинулась, и Данстен сам вышел к гостям и прислонился к очагу. Данстен никогда не заводил врагов, потому что никогда не вставал на чью-либо сторону, оставаясь непричастным к чужим распрям. Хамо не отрывал от него глаз, моля богов, чтобы те наложили печать на его уста. Но Данстен даже в его сторону не смотрел. Он смотрел на Соважа.
– Здравствуй, Данстен, – сказал Соваж.
– Здравствуй, Соваж, – ответил, не меняя позы, Данстен.
Руки Соважа беспрерывно зашевелились: они поднимались и опускались вдоль рёбер, теребили ворот и оборку котта, похлопывали друг по другу. У него были проворные, наводящие трепет руки.
– У меня новый меч, Данстен, – продолжил Соваж.
– Для тебя это неплохая новость, – пожал плечами Данстен, бросив взгляд на Эврика.
Неожиданно Соваж встрепенулся, появившийся в его руке меч сверкнул. Это было страшное оружие с почерневшей от крови кожаной оплёткой и широким у гарды лезвием, резко сужающимся с середины клинка.
– Полюбуйся, – продолжил он, поигрывая мечом.
Данстен кивнул.
– Да, тебе просто повезло. Это очень хороший, новый меч.
– Посмотри только, как он блестит. – Первый лучи солнца, проникнув через окно, отразились от лезвия и запрыгали по потолку… – А колет и режет он изумительно, Данстен. Прекрасно справляется с мышцами и сухожилиями, и дробит кости.
