Лекарь Волк, до этого стоя позади Эврика и безразлично кусая ус, по некоторому, одному только ему известному признаку, определил приближение припадка и приблизился к Соважу.
– Угомонись, Соваж.
– Сам угомонись! – прошипел тот, его лицо перекосилось, а взгляд медленно вперился в Данстена.
– Что вы от меня хотите? – спросил Данстен глухо.
Соваж провёл мечом по крышке сундука, любуясь оставленным глубоким нарезом. Следуя предостерегающему взгляду Лекаря, Эврик решил вмешаться:
– Оставил бы ты его в покое, Соваж. Данстен – «старая рука», наш друг.
Соваж повернул лезвие меча в сторону Хамо.
– А он тоже – наш друг?
Колени Хамо подогнулись, лицо побелело.
– Оставь его в покое, – сухо проговорил Эврик. – И убери меч, мне нужно поговорить с Данстеном.
Во всей шайке только Эврик мог управиться с Соважем, когда у того начинался припадок. Но он был достаточно умён, чтобы осознавать риск. Однажды он не сможет успокоить полоумного сынка Мамули Гид. Соваж скривился, но меч вернулся в ножны. Он нехорошо посмотрел на Эврика и вновь принялся теребить одежду.
– Мы интересуемся дочкой барона, Данстен, – объяснил Эврик. – Ты ведь видел её?
Данстен сглотнул слюну. Ему страшно хотелось выпить из бочки, а ещё больше – чтобы эти головорезы ушли.
– Она здесь, Эврик – наконец сказал он.
Все замерли. В горле Хамо что-то булькнуло, лицо Алана посерело.
– Покажи её нам, Данстен, – продолжил Эврик.
Данстен повернулся, открыл крышку и позвал леди Эрроганц. Через некоторое время девушка появилась в комнате. Мужчины поражённо уставились на неё, и бедняжка под этими взглядами отступила к стене.
– Забери у них ножики, – приказал Соваж, не отрывая глаз от леди Эрроганц. Эврик и Хик быстро выхватили свои кинжалы, а Хик достал из-под плаща арбалет.
– Начинай, «горбыль»,19 – спокойно сказал Эврик. – Мы присмотрим.
Лекарь спокойно подошёл к Алану и освободил его от кинжала, висевшего на поясе. Алан не шевельнулся, а только поджал губы. Тем же манером Лекарь отобрал оружие и у Хамо, но, когда повернулся к Альдо, старик с поразительной быстротой выхватил свой клинок. Но Хик был ещё быстрее: его арбалет выстрелил, и болт пробил голову Альдо, пролетев на расстоянии волоса от виска Лекаря. Тот с проклятьями отшатнулся. Старый Альдо рухнул на пол. Хамо и Алан затаили дыхание и замерли, боясь пошевелиться. Соваж посмотрел на них, потом перевёл взгляд на тело Альдо, и глаза его вновь обрели безумное выражение. Данстен отвёл леди Эрроганц в сторону. Её колотила крупная дрожь.
– Уберите его, – распорядился Соваж.
Лекарь и Уилмот сволокли тело старого Альдо и бросили в подвал. Эврик подошёл к Хамо и ткнул остриём меча в грудь.
– Ну, крыса! – рявкнул он. – Хватит дурака из меня делать! Выкладывай, кто она?
– Знать не знаю, – простонал Хамо, дрожа от ужаса.
– О, не знаешь? Так я сам поведаю тебе! – Он схватил Хамо за рубаху и начал трясти его. – Это дочь Эрроганца! Ты её схитил, чтобы взять золотишко. Цепь у тебя! – Эврик сунул руку за пазуху Хамо и вытащил оттуда сверкнувшую в свете утра цепь. – Сожалею, но твоё положение безнадёжно. – Он подошёл к Соважу и отдал ему цепь. Сверкающее в свете лампы золото заворожило Соважа, как ребёнка.
– Какая прелесть! – воскликнул он. – Погляди-ка, Лекарь! Как она горит! Можно так сказать, что они горят, как «Цепь Луга»?20
– Да, и она стоит целое состояние, – согласился Лекарь, не отрывая взора от цепи.
