Мы подъехали к шлагбауму, у которого дежурили представители российской милиции с автоматами через плечо.
– Далэко идэтэ? – осведомился рослый сержант с пышными запорожскими усами.
– До родичэй в Уральск, – улыбнулась я.
«Фольксваген» подвергся досмотру, в благополучном исходе которого мы были вполне уверены. Мы же не уголовники какие-нибудь, вполне приличные люди, наркотиков не везем, оружия тоже. Ну есть кое-какая мелочь, но про нее никто не узнает.
– Шаслывого путю. – Сержант вернул нам документы, и мы проехали дальше. Сейчас будет такая же проверка на другой стороне.
– Что у него за акцент? – спросил Игорь. – Как-то не по-нашему выражается.
– Ты что, не заметил, что он – хохол? Акцент украинский. Это только в нашей стране может быть – на русско-казахской границе нас проверяют хохлы. Это не к тому, что Украина контролирует наши рубежи, а к вопросу об огромном количестве национальностей, проживающих на территории России. Кого только не встретишь.
– Понятно. Я чувствую, что у него другая версия «Майкрософт уорд».
Я уже стала привыкать к приколам менеджера по компьютерам. С кем поведешься – с тем и напьешься.
– Приготовься, «Майкрософт». Сейчас снова будут листать наши паспорта.
Мы въехали не территорию другого государства, в трехстах метрах нас ждал еще один пост, уже принадлежавший казахской стороне. Остановившись, мы протянули свои документы представителю милиции дружественной республики – у этого милиционера тоже были усы, только, наоборот, тонкие.
– Надо же, соревнуются между собой, у кого усы красивее, – буркнула я.
«Офицерик» долго изучал наши паспорта, а потом вдруг заявил:
– Поставьте автомобиль на стоянку и пройдемте со мной.
Мы с Игорем переглянулись.
– Что-нибудь случилось? – спросила я.
– Поставьте машину, быстро!
Голос был настойчивым. Это не понравилось мне.
Я вырулила на площадку перед двухэтажным строением, по всей видимости, построенным недавно. Оно выглядело свеженьким, будто совсем недавно прошло госприемку.
– Выходите из машины и откройте салон для досмотра, – прозвучал приказ.
Я пожала плечами и сделала так, как было велено. С той стороны проверяли, теперь с этой…
Милиционер подал знак двоим младшим сержантикам, сказал им что-то по-своему, и те залезли в святая святых Евгении Охотниковой, начав копаться в наших личных вещах.
У меня было такое ощущение, будто я стояла голой перед целой ротой. Надо же, российская сторона мельком взглянула на мое транспортное средство, а здесь чуть ли не эндоскопию делают.
Игорь стоял рядом.
– Слушай. – Он едва шевельнул губами. – А где она?..
– Кто?.. Или что? – используя способ чревовещателей, переспросила я.
– Круглая с кольцом?..
– В надежном месте…
– Не найдут?..
– Не знаю… Хотелось бы надеяться… Если найдут, мы пропали.
Милиционеры продолжали копаться в наших сумках, пока один из них не крикнул:
– Нашел!
Игорь бросил на меня встревоженный взгляд:
– Е-мое…
Я не понимала, что именно представители правоохранительных органов искали в нашем незатейливом багаже, какова была их цель и что такого запрещенного они обнаружили.
«Солдатик», который выглядел больным из-за сероватого цвета своего лица, выполз из салона «Фольксвагена», держа двумя пальцами целлофановый пакетик с белым порошком.
– Мандец… – проговорила я. – Приехали…
Пакетик перекочевал к старшему по званию и, соответственно, по должности. У старшего лейтенанта была заячья губа, отчего выглядел он отталкивающе.
