Митя хлопнул себя по загривку и стер с ладони останки чёрного кровянистого комара.
– Хочу погреб увеличить, – осторожно начал он, – семья большая, все не уместишь… Как думаешь, если я запасы сюда перенесу? Пока строительство, то-сё…
– Да мне-то чего? – Егоров пожал плечами. – Неси. Потом расскажешь, чего получилось.
– С погребом?
– С припасами твоими! У Иванниковой из самогона спирт пропал, а у тебя, может, сало обезжирится.
Корбут засиял.
– А мы его будем дегустировать! – сказал он и многозначительно поскрёб себя под челюстью. – Периодически.
К вечеру один из отсеков заполнился соленьями и вареньями в банках, мешками, ящиками и бочками. Таскали припасы Таисия Корбут и два её старших брата, а Митя в это время пытался поставить замок на переборку. Дело шло трудно. Металл под сверлом визжал, сверла ломались, эхо в отсеках и коридорах скрежетало и завывало, будто сверлили гигантский зуб, и ныло от боли огромное существо с пустым металлическим черепом.
Когда Митя вставал на одно колено и начинал сверлить, Юрочка сдвигал на затылок фуражку и приседал, внимательно глядя на разлетающиеся искры.
– Портишь, – укоризненно говорил он, указывая на дверь, когда ломалось очередное сверло, и наступала недолгая тишина.
– Не порчу, а благоустраиваю, – сквозь зубы отбивался Митя, взмокший и бешеный от стараний.
– Портишь, – не унимался Юрочка.
После того, как Корбуты заняли отсек, Славка-матрос притащил две канистры бензина и оставил в маленькой каюте недалеко от входа.
– На трассе купил, – объяснил он Егорову, – честный некондиционный. А чего? сто́ит копейки! Посмотрим, может из него чего дельное получится. Между прочим, на заправке такую же дрянь заливают, а денег берут, как за нормальный бензин…
– Повесь тогда табличку «не курить», – подсказал Егоров.
– Точно! – Славка обрадовался, – У Люськи спрошу, я в магазине такую видел, лежит на складе без дела.
На складе нашлось много интересного: сборный стеллаж, навесные замки и засовы, два мешка ветоши – брак с чулочной фабрики с маркировкой «обтирочные концы», пыльные таблички «Не курить!», «Посторонним вход запрещен», «Закрыто», «Завмаг» и, неизвестно как туда попавшая, «Процедурная».
Славка помог Люсе перенести из магазина в Шнягу скоропортящиеся продукты. Митя Корбут за два пакета стирального порошка поставил замки и привернул на двери Люсиных отсеков таблички «Посторонним вход запрещен» и «Завмаг». У входа появилось предупреждение «Не курить!». Юрочкиной каюте досталась надпись «Процедурная». Дверь своего отсека Митя украсил лично добытой жестянкой с пробитым молнией черепом и надписью «Не влезай – убьёт!»
Юрочка явился с матрасом и расположился в каюте за Люсиным складом.
– Помещение сторожить будешь? – предложил ему Славка-матрос.
– От кого сторожить? – наивно поинтересовался Юрочка.
– Да ни от кого! Так, для порядка, – встрял в разговор Корбут, – будешь за корм работать, как раньше пастухи работали? Приглядывать тут за всем, чистоту наводить…
– Гулять надо на свои! – серьёзно сказал Юрочка и поковылял к выходу.
– Я не понял, это он согласился или наоборот? – тихо спросил Корбут.
– Согласился, – Славка уверенно кивнул, – ему ж за работу корм обещан, значит «на свои».
Юра вернулся с подушкой, одеялом и старой кастрюлей. В кастрюле что-то позвякивало. Оказалось – будильник, миска, эмалированная кружка, ложка и складной нож.
Корбут и Славка-матрос стояли возле Юрочкиной каюты и наблюдали, как он обживается:
