Я помню песни рук и тот щемящий звук,
Что наполняет слух в прозрачной тишине,
Когда, как в полусне, качаясь на волне
Приливов и разлук, они плывут во мне,
Они поют во мне, вплетаясь в перестук
Сердец, и душ, и губ, – я помню песни рук.
Я помню песни тел в полночной наготе,
В извечной красоте открытых душ и губ,
Сплетенных рук, сомкнутых глаз,
Оборванных на вздохе фраз,
Взметенных откровеньем вежд,
Полузабывшихся надежд…
Я помню песни тел. В провалах окон, в пустоте
Сияющий влюбленным лик Луны, и краткий вскрик,
И миг – как век, и мы – навек, и сны – в яви,
И мука тел… Окно в крови… Рассвет блестел,
И светел крест раскинутых в бессилье рук…
Истаял звук, растаял стук. И лик в ночи —
Заря, в одеждах из парчи, зажгла карминные лучи
И тучи в траур синевы одела, вестница разлук…
А руки гладят одеяло, им мало, мало, жажда мук
Терзает сердце в пустоте. Упало небо – солнце встало:
…Слова не те, глаза – не те,
И что звучало в темноте – на свете – стаяло, пропало.
А звуки «Аллегретто» эти – осколки ночи…
