Выйдя из закусочной, Роберт почувствовал, что что-то изменилось в нем. Разговор с Мэйбл, атмосфера этого города, словно пробудили в нем какие-то скрытые чувства, какие-то забытые воспоминания. Он посмотрел на шоссе 17, которое пролегало через город, словно река времени, и понял, что его путешествие только начинается. Он еще не знал, куда оно его приведет, но был готов к новым открытиям, к новым встречам, к новым историям, которые ждут его на дороге.
Кроваво-красный диск солнца медленно погружался за горизонт, словно гигантский уголек, гаснущий в бездонном колодце ночи. Роберт, оставив позади сонный городок и его меланхоличную хранительницу воспоминаний Мэйбл, чувствовал, как тишина и пустота вновь обволакивают его, словно плотный туман. Разговор с пожилой женщиной оставил в его душе странное смешение грусти и умиротворения. Он словно прикоснулся к чему-то истинному, неподвластному бешеному ритму современной жизни, к миру, где время текло медленно и размеренно, словно старая река. Но вместе с тем, он остро ощутил собственное одиночество, которое теперь пульсировало в нем тупой болью, сжимающей грудь ледяными тисками.
Шоссе 17, словно гигантская асфальтовая змея, растянулось перед ним, уходя в темноту. Фары старого "Форда", словно щупальца, выхватывали из ночи лишь небольшие участки дороги, белые прямоугольники дорожных знаков, изредка мелькающие в кустах силуэты ночных животных. В салоне играло радио, изливая в ночную тишину меланхоличные ноты блюза. Роберт крутил ручку настройки, бессознательно ища мелодию, которая смогла бы хоть немного заглушить хаос мыслей, беспорядочно роившихся в его голове. Он чувствовал себя так, словно его внутренний мир превратился в старый, заброшенный дом, где сквозь выбитые окна завывает ветер, а по темным коридорам бродят призраки прошлого.
Через несколько часов, когда усталость уже начала брать свое, в далеке показались яркие огни и донеслась приглушенная музыка. Приблизившись, Роберт разглядел неоновую вывеску: "Перекресток" – один из тех придорожных баров, которые существуют вне времени, притягивая к себе ночных путников, как мотыльков на свет. Здесь, в полумраке, пропитанном запахами алкоголя, табака и отчаяния, они искали забвения, утешения, или просто компании таких же одиноких душ.
Роберт, немного поколебавшись, остановил машину. Он давно не был в таких местах. Его жизнь в последнее время превратилась в бесконечную череду рабочих дней, скучных вечеров перед телевизором и бессонных ночей, наполненных тяжелыми мыслями. Последний раз они с Элис были в подобном баре… когда? Память, словно старая фотопленка, заела на этом кадре. Он помнил шумную толпу, громкую музыку, запах пива и дым сигарет. Он помнил, как они смеялись, танцевали, как их руки переплетались, словно ветви старого дерева. Это было много лет назад, еще до свадьбы, во время одного из их бесконечных путешествий по шоссе 17. Волна ностальгии нахлынула на него, горькая и сладкая одновременно.
В баре было душно и прокурено. За липкими столиками сидели люди самых разных мастей – байкеры в кожаных жилетах, украшенных эмблемами своих клубов, дальнобойщики в кепках с логотипами транспортных компаний, местные жители с обветренными лицами и усталыми глазами. В воздухе витал густой коктейль из запахов пива, сигаретного дыма, дешевого виски и пота. На небольшой сцене в углу зала играл музыкант – чернокожий мужчина с седыми волосами и глубокими, грустными глазами, в которых отражалась вся мудрость и боль прожитых лет. Он пел блюз, перебирая струны старой гитары, вкладывая в каждую ноту всю свою душу, всю свою историю.
