Шоссе 17, безжалостно прямое и однообразное, словно гигантская бетонная стрела, пронзало сердце Америки, неся Роберта все дальше и дальше от призраков прошлого. Но парадоксальным образом, физическое расстояние не уменьшало боль, а лишь обостряло ее, словно открытая рана, которую постоянно посыпают солью. Воспоминания о Элис, яркие и болезненные, как осколки разбитого счастья, не отпускали его ни на минуту, словно хищные птицы, кружащие над его головой. Он видел ее улыбку в лучах заходящего солнца, слышал ее смех в шелесте листьев, чувствовал прикосновение ее руки на своей коже. Каждое мгновение, проведенное вместе, было запечатлено в его памяти с фотографической точностью: первый взгляд, первое слово, первый поцелуй. И каждое из этих воспоминаний отдавалось в его груди тупой, ноющей болью, словно кто-то невидимой рукой сжимал его сердце в ледяном кулаке.
Дни сливались в единый, размытый поток дороги, бензоколонок, придорожных закусочных и дешевых мотелей. Роберт ехал, погруженный в свои мысли, словно в вязкий, обволакивающий туман, не замечая ничего вокруг. Дорога стала его жизнью, его убежищем, его единственным способом сбежать от реальности, которая казалась ему слишком тяжелой, слишком болезненной. Он перестал обращать внимание на меняющиеся пейзажи, на названия мелькающих за окном городов, на лица случайных встречных. Все это казалось ему чужим, нереальным, словно он наблюдал за миром из-за толстого, непроницаемого стекла. Он был словно призрак, бестелесный дух, обреченный на вечные скитания по дорогам своей памяти.
Однажды поздним вечером, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом, а небо окрасилось в густые, темно-синие тона, Роберт подъехал к перекрестку. Два потертых, ржавых дорожных указателя, словно два старых стража, стояли по обеим сторонам дороги, указывая на разные направления. Один из них – знакомый щит с цифрой "17" – вел на запад, продолжая бесконечную ленту шоссе, по которой он ехал уже не первую неделю. Другой указатель, меньше и неприметнее, с едва различимой надписью "Блэк-Ридж", указывал на узкую, извилистую дорогу, уходящую в темные, загадочные горы.
Роберт остановил машину, выключил двигатель и опустил голову на руль. Усталость, накопившаяся за несколько дней бесконечной дороги, навалилась на него свинцовой тяжестью. Он чувствовал себя полностью истощенным, физически и эмоционально. Он не знал, куда ехать дальше, что делать, как жить. Он словно стоял на распутье, перед ним были два пути, две дороги, две судьбы, и он должен был сделать выбор. Но он не мог выбрать. Он был парализован нерешительностью, страхом перед неизвестностью и тяжестью прошлого, которое не отпускало его.
Он вышел из машины, достал пачку сигарет и закурил, жадно затягиваясь горьким дымом, словно надеялся найти в нем ответ на свои вопросы. Ночной ветер, прохладный и влажный, шелестел в листве деревьев, словно перешептываясь о чем-то важном, тайном. В далеке ухал филин, его крик разрезал ночную тишину, словно нож, заставляя Роберта вздрогнуть. Он поднял голову и посмотрел на дорожные указатели, словно прося у них помощи, подсказки. Но они молчали, холодные и безразличные, безмолвно указывая на два совершенно разных пути.
Шоссе 17 – это была дорога, по которой он ехал все это время, дорога, которая стала для него символом бегства, символом поиска. Он не знал, что ждет его впереди, если он продолжит ехать по ней, но он знал, что должен продолжать движение. Он должен был найти себя, найти ответ на вопрос, который мучил его все это время: кто он и зачем он здесь?
