– Ну, надо же, – сказал я, подбросив на ладони жетон. – Зачем мне два? Я ведь никогда больше сюда не приду.
И выразительно посмотрел на мужчину, подсказывая ему, что пора бы остановиться. Но по его глазам понял, что мой призыв не услышан. Я опустил жетоны в карман и прошёл через турникет. Мне показалось, что за моей спиной послышался вздох облегчения.
Я поднялся в зал. Людей здесь практически не было. Сестра нашего героя рассматривала упрятанный за стекло череп неандертальца.
– Уже скоро, – объявил я.
– Вы с телевидения?
– Да.
– Ну, как он там?
– Ничего, – дипломатично ответил я. – Ваш брат – настоящий артист.
Женщина счастливо улыбнулась. Надеюсь, она будет счастлива, увидев по телевизору нашу передачу.
Мы побродили по залу ещё пять или десять минут. Потом в зале появился Кожемякин, и я понял, что эксперимент завершён. Наверное, в турникете, наконец, закончились жетоны. Кожемякин махнул мне рукой.
– Идёмте, – сказал я женщине.
Наш герой стоял у турникета с растерянно-возбуждённым выражением лица. Так, наверное, должны выглядеть люди, которые только что держали в руках золото, и вдруг всё превратилось в комья грязи. Самсонов похлопывал его по плечу и широко улыбался. Загорский нёс к выходу свою видеокамеру. Светлана упаковывала в сумку микрофоны.
– Кто вам дал право? – вдруг спросил мужчина.
– Право на что? – не переставая улыбаться, осведомился Самсонов.
– Вот такое вытворять, – мужчина повёл рукой вокруг.
Я с беспокойством посмотрел на его сестру. Похоже, назревал скандал, и только она могла погасить страсти. Женщина и попыталась это сделать:
– Ну, что ты, Боря? Это всего лишь шутка.
Боря стряхнул её руку со своей. Он был взбешён.
Его карманы предательски топорщились от массы бесполезных жетонов.
– Вы не имеете права издеваться над людьми! – объявил Боря.
Он быстрее, чем его сестра, прочувствовал всю незавидность положения, в котором оказался, и это придавало ему решительности.
– Если вы вздумаете показывать это по телевизору, я затаскаю вас по судам!
Его сестра судорожно вздохнула. Светлана оставила в покое свои микрофоны и с беспокойством прислушивалась к разговору. И только Самсонов, казалось, нисколько не расстроился.
– Хотите пятьсот долларов? – осведомился он.
Он стоял перед Борей, держа руки в карманах, и смотрелся настоящим хозяином. В его глазах я заметил на этот раз тщательно скрываемую насмешку и неподдельный интерес. Боря не ответил. На его лице отобразилась работа пытливой мысли.
– Семьсот, – подбросил дровишек в разгоревшийся огонь сомнений Самсонов.
У Бори стало такое лицо, какое было десять минут назад, когда он стоял перед взбесившимся турникетом.
– Семьсот, – повторил Самсонов. – Хотите?
– За что? – смог, наконец, спросить Боря.
Он после всего случившегося уже не доверял собеседнику. Но и искушение было, видимо, велико.
– Ни за что, – ответил Самсонов. – Просто в знак дружбы. Чтобы пришли к нам в студию.
Прийти в студию означало согласиться на демонстрацию только что отснятого ролика. Кажется, Боря это понимал. Но ничего не мог с собой поделать.
– Тысячу! – объявил он цену собственной репутации.
Самсонов для вида подумал. А потом протянул руку:
– Договорились!
Боря выглядел счастливым и даже забыл про свои жетоны. Он уже вполне дружелюбно прощался со своим недавним обидчиком. Сестра повеселела тоже. Я слышал, как она спросила вполголоса у Самсонова:
– Тысяча долларов – это в дополнение к той тысяче, которая предусмотрена нашим договором?
