Поговорили немного о еде.
Они там чё-то о своих каких-то «делах».
Вызвали по такси. Подружка первая срулила. Леня в это время нажимала на экран для заказа «с собой».
Да, я предельно догадывался, кому она повезёт вкусняшки. «Абстрагировался на хрен» от попыток вспомнить кто и когда из «милых сердцу моему» девушек приносили мне вкусняшек. Ещё и бургеры.
У меня надрессированное позитивное мышление (конечно же, чаще оно с иронией). Я вспомнил обстоятельства, когда я вообще ел бургер: не целый, но в коробочке – Биг-Тейсти. Из мусорки несколько месяцев назад.
А сейчас обстоятельства… прррростооо восхитительные.
Но мне, конечно, лучше мадам, приходящая без бургеров, чем просто какая-либо еда без мадам.
Я рассказал Лене классный анекдот (эй, ну перестань фэйспалмить, анекдот правда ржачный). Она засмеялась.
Всё равно преобладало молчание за столом. Я чувствовал, будто это какая-то моя отвратительная вина. Мне казалось, что Леня грустная, потому что она всё знает и понимает: что она мне, в моём случае, ничем помочь не может. Я не додумывал о том, что она меня жалеет. Но я, возможно, испытывал капельку стыда за то, что вызываю у неё какие-то головняковые мысли.
Она уехала на такси. Я не спросил, послушала ли она мои песни в интернете – если бы да, то хоть чё-нибудь первая сказала.
В первый раз я не испугался заиметь официальную жену на первом курсе Академии.
Там куча народу, но я её сразу заметил. Внешность – просто ма-ма-миа. Признаюсь, есть сходства с Леней, Элой, Анжелой, моим топ-хитом исполнительниц с MTV для мастурбации.
Но я, чёрт возьми, решил, что ради того, что она будет моей, я готов не засматриваться на другие юбки, быть хорошим мужем. А если она захочет поспешить, то и молодым отцом.
И это всё в моей башке ещё до того, как мы поздоровались. Хотя бы один раз.
Что ж… давайте приплетём в эту историю ещё и Его: намерения мои чисты? – Чисты. Значит, Бог на чьей стороне? – На моей. На… ма…йей. По слогам читайте, суки. Маааааааа…йей.
С некоторыми трудностями я всё же столкнулся. Я её редко встречал. Я никого практически в Академии не знал (кроме бедной Анжелы, отношения с которой уже напоминали Франкенштейна в самом унылом хосписе. И это я его создал, крича: «Он живой! Он живой! Но зачем?!») – помощи ждать неоткуда. Она меня запалила, что я в группе для «дефективных» на физкультуре (я зарядил преподше, чтоб в неё попасть. Числясь в ней, можно физру смело прогуливать. И как-то, я не помню на хрена, не прогулял… а в этой группе со мной Атина, которая присвоила сердце вашего 17-летнего слуги).
Может, и физкультура в этом списке и ни при чём. Особенно на фоне следующей причины.
Атина была из очень богатой семьи. Я только потом это заметил.
Я вычислил её факультет (мы, кстати, на одном курсе были). Он дороже остальных. Она часто опаздывала и прогуливала, а это себе позволяли те, кто мог проплачивать за сессию. Ценник дорогой – таких студентов маловато было. Её никогда не было в здешнем буфете или столовой. Чтоб она с кем-то общалась – я тоже толком не видел.
Потом я запереживал чуточку посильнее: она приезжала за рулём хорошей машинки. Красного цвета.
Богатство, финансовый достаток – дела относительные. Мои родители были побогаче родителей моих, к примеру, одноклассников из обеих школ. Но не были такими богатыми, как родители учеников гимназии, в которой я занимался английским. Которым бы родители чад из Оксфорда на автомате подали бы милостыню.
