– Похороню.
– Рискни. – Алька упёрлась лбом и кулаками в бок Данилы и столкнула с плиты на землю.
– Ты, чудо чудное. – Глаза Шпаны бегали по земле, искали: чем бы таким лёгким запулить? – Беспредельщица. Сейчас уйду.
– Уходи-и, – пропел унылый голос бестии, потухший взгляд вылил на недруга свинцовую пустоту. – Звал что ль кто?
Боль в ноге усилилась, Шпана поковылял вдоль стройки.
– Ты куда? – плаксивый голосок Альки запнулся; она помолчала, взволнованно забегала глазами. – Уходишь?
Данила не отвечал, недовольно хмурился, скользил по грязи, омываясь нещадным дождём.
– Уходишь? – Бестия перебежала к следующему проёму. – Уходишь?! – громче крикнула Алька. – Я сейчас кирпичом по башке заеду! Отвечай, каратель, уходишь?!
Данила молчал, чавкал кроссовками по грязи, но остерегался прилёта – «запечённой глины по котелку».
– Уходишь? – жалобный голос Альки сорвался на писк и дрогнул. – Уходишь, да?
«Сейчас заплачет», – подумал Данила и, пожалев Бестию, гаркнул:
– Нет!
Алька быстро вытерла ладонями пузатые слёзы с ресниц. Слух Данилы уловил слабое шмыганье носа. Довольный, он усмехнулся: «Проучил».
– Да и вали отсюда, козла-козлина козлячья!
Вспыхнув, Шпана развернулся, из-под ног сжал в кулак грязь, яростно запустил в оборзевшую маленькую ведьму.
– Вот за это слово… – Данила запнулся.
Бестия вытащила язык, зажав ладонями уши, и часто моргала. Шпана, покачивая головой, расцвёл улыбкой:
– Откуда взялась такая?
– От верблюда.
– Раз отвечаешь, значит, слышишь. – Данила нарочито грозно собрал брови над переносицей, выдвинул нижнюю губу. – Так я тебе за это слово…
– Ты сейчас похож на быка! – перекричала его «ведьмочка», заставив заткнуться. – Которому кое-что дверью прищемили! – Опустив руки и надменно вскинув подбородок, Алька крикнула:
– Ладно, бедолага, залезай под крышу. А то завтра сопли распустишь… температура там всякая. Лечи потом тебя.
Данила не сводил удивлённых и обескураженных глаз с заносчивой «залипухи».
– Спички есть, – спросил Шпана и пониженным тоном договорил, – ходячая неожиданность?
– Зажигалка, – похвасталась Бестия, зажигалка-пистолет появилась в кулаке. Озорной щелчок пальцем и блестящий пистолетик подарил огню жизнь из ствола. – Брат подарил.
Данила сгорбился, похромал дальше.
– Стой! – потребовала Бестия. – Всю стройку обходить решил? Я постарею, пока ты придёшь.
– Ты мне ногу отбила кирпичом. Идти всё больнее и больнее.
– Ой, ой. Надо же, обидели мальчика без двадцать первого пальчика.
Шпана остановился, надул щёки, опасаясь, что могут лопнуть, шумно выдохнул в небеса; взгляд стрельнул в это – девчачье существо.
– Не злись, каркалыга, – посоветовала Алька. – Давай руку, помогу подняться.
Данила подавился воздухом. Голова медленно поворачивалась, зрачки исподлобья прокатились по дуге и остановились в уголках, косились на шкодливую девичью фигурку.
– Откуда слов нахваталась? Словесный понос прорвало? А, понял, моё внимание ловишь. В кадрихи набиваешься. В зеркало давно смотрелась?
– Ах ты… – Сузившиеся глаза Бестии яростно искали булыжник. – Хромоножка, давай, кандыляй по дорожке. – «Ведьмочка» истерично засмеялась. – Если успеешь!
– Алька, прекращай за камни хвататься. Кто научил?
– Жизнь! Первая не схватишь, другой схватит. – Шумно выдохнув Бестия успокоилась, опустила руки. В кулаке завис пистолетик. – Я страшная, да? – И будто вспомнила главную идею своей жизни, добавила слов:
