Софья опасалась спугнуть художника лишними расспросами, поэтому необходимо подготовиться так, чтобы довольно осторожный Арсеньев ничего не заподозрил, и чтобы одна тема беседы плавно перетекала в другую, приближаясь к заветной цели.
«Главное – не переборщить с абрикосами» – усмехнулась она.
Стоя у пентхауса Арсеньева, Софья постаралась собраться с мыслями и сохранить самообладание.
«Ты не шпионка, ты просто милая женщина средних лет, обожающая искусство и художников. Особенно с сединой на висках» – напомнила она себе.
Художник встретил Софью Васильевну у двери, как и в прошлый раз, с лёгким поклоном и очаровательной улыбкой.
– Софья Васильевна, вы снова украсите мой вечер своим присутствием! Как луч света в царстве красок и холстов!
– Ну что вы, Василий Иванович, это ваш дом украшен вашим талантом. Я же просто скромный ценитель, – парировала Софья.
– Как говорится, «талант – это хорошо, а вот поклонники таланта – это ещё лучше», – Арсеньев заливисто рассмеялся.
Они прошли в гостиную.
– А я к вам не с пустыми руками, – Софья вручила Василию Ивановичу баночку варенья. – Вот… примите… собственноручного приготовления, как и мой энтузиазм к вашему творчеству – тоже прост, но зато домашнего разлива.
– Как приятно! – художник с неподдельным интересом повертел банку в руках. – Это абрикосовое?
– Именно. Идеальное сочетание сладости и лёгкой горечи. Как искусство. Как жизнь. Как мои воспоминания о минувших годах.
Арсеньев одобрительно кивнул:
– В таком случае предлагаю поставить чайник, я заварю отличный вьетнамский чай-улан «Да Хун Пао»… Пробовали такой? Помогает снять напряжение и улучшает настроение.
– С удовольствием попробую, – улыбнулась Софья. – Хотя напряжение в последнее время снимаю просмотром сериалов про маньяков, а настроение улучшаю шоколадом. Но ваш метод тоже заслуживает внимания.
– Проходите в мою мастерскую. Присядем там, как в прошлый раз.
Когда художник удалился на кухню, Софья молниеносно сняла с полки шкафа видеокамеру и спрятала её в сумку.
«Молодец, Софья, операция "шпионка" завершена, – мысленно похвалила она себя. – Теперь надо провести операцию "разговорчивый художник"».
Они расположились за журнальным столиком друг напротив друга.
Беседа текла легко и непринуждённо. Начали с погоды, затем перешли к назначению нового мэра Энска.
– Знаете, Василий Иванович, – протянула Софья, – меня всегда удивляло, что мэров выбирают как мужей – с большими надеждами и верой в светлое будущее, а потом дружно разочаровываются в них.
Арсеньев рассмеялся:
– Но вы-то, Софья Васильевна, как я понимаю, всю жизнь прожили с одним супругом?
– Ну, моя жизнь ещё не закончилась, – улыбнулась она. – Но во второй раз я буду крайне осмотрительна. Как при выборе мэра – буду требовать полной декларации о доходах и проверять все предвыборные обещания.
Наконец, Арсеньев поднялся и подошёл к картинам, прислонённым к стене и тщательно упакованным. Очевидно, заказы для галереи.
– Ну что же, Софья Васильевна, настало время познакомить вас с вашим приобретением, – торжественно произнёс он и освободил одну из картин от накинутой на неё ткани.
Софья замерла.
Перед ней открылся восхитительный волжский пейзаж: закатное небо разливалось огненно-розовыми оттенками, отражаясь в воде, а на высоком берегу склонились тонкие берёзы, прощаясь с уходящим солнцем. Картина наполнена светом и воздухом, но в ней чувствовалась и грусть – мягкая, едва уловимая, как дыхание надвигающейся осени.
