Он курил без сигареты этот пьяный ночной воздух. Это время, воплощенное в белизну ночи. «Дурак», – думал он беспомощно. Сзади раздались легкие шаги.
– Я не помешаю? – сказала Лиза. – Ты, кажется, Кирилл, вундер и именинник?
Кирилл замер. Он так и не понял, помешала Лиза или нет. Она уже достала тонкие сигареты и чиркала зажигалкой.
– А ты, кажется, Лиза, приходишь из окна, гуляешь по карнизу?
– Ага. Я на пятом учусь, – она, наконец, зажгла сигарету, он так и не догадался дать ей прикурить. – Ух, сложно у нас учиться. Если еще раз отчислят, маман меня убьет.
– Картина неизвестного художника: маман убивает родную дочь.
Лиза засмеялась. Через две недели они уже встречались.
Он сидел на скамейке и говорил, он рассказывал ей о цифрах, а она улыбалась и слушала так внимательно, что останавливалось сердце.
– Лиза, наш мир, наше общество нуждается в новой системе исчисления. Точнее в старой, совсем древней. Было такое племя, где-то в южной Америке – нурди. У них было всего четырнадцать чисел, их хватало на все примеры, все алгебраические выражения, всю геометрию! – Кирилл захлебывался. – Это были сокращенные цифры. Ты видишь цифру и знаешь, как она получена в данном случае. Все зависело от наклона, от нажима, от маленьких черточек наверху. Одно число, но каждый может развернуть его предысторию. Это исторические числа. Это числа-люди со своей историей. Мир цифр.
Лиза наклоняла голову:
– Это как в гаданиях, да? Сложите месяц рождения и день, и год, пока одно число не выйдет?
– Да-да, примерно. Тогда все можно осмыслить в цифрах.
– И меня?
– И тебя. Но я не знаю пока.
– Ты и не знаешь!
Кирилл хочет что-то сказать. Лиза смотрит на него влюбленными глазами.
– Кирюш, ты сделаешь мне лабу?
– Так просто? – спросила Машка.
– Почти. Она вышла замуж. Я ее просчитал. Но не просчитал, как мне потом хреново будет. Пусто все. Экзистенцией накрыло по самое не хочу. И причина даже не в том, что она меня юзала, дело в том, что меня никто так не слушал!
– Я все понимаю, но почему? Почему в офицерский корпус?
– А-а… – Плотва довольно улыбнулся, растекся на кресле, – это клевая стори. Вам, Мария, понравится.
Машка не подгоняла его. Она встала, налила чай в крышку от термоса, поставила перед Плотвой.
– Я пришел к ним. Я ведь просчитал и их. Это как дважды-два, если тут живет вундер, значит, рядом есть контора. Я пришел и сказал…
Машка улыбалась, но она стояла к нему спиной, и Плотва не мог это видеть. Где-то внутри гипермаркета кричали, кажется, новобранцы играли в Зарницу.
– Пришел и сказал, отдавайте моей личное дело. Номер им назвал. Они забегали, забегали. Ну, я им устроил драму Шекспира и Шиллера. Вколол себе антилогик. Ну, тот, который тормозит процессы в мозгу. Пригрозил. Они испугались. Вдруг я мозг поврежду. А я у них под номером, будет недостача вундеркиндов. В моем личном деле нет упоминания о том, что я вундер. Так откуда вы знаете?
– Звание, завещанное мне мужем, дает мне доступ к информации. Даже к этой. И потом, я сопоставила.
Плотва кивнул своим мыслям.
– И вы колете себе эту дрянь? – спросила Машка тревожно, она уже снова сидела напротив Плотвы. На ее плече крутился крысенок.
– Она мне без надобности. Сегодня такая война. Каждый третий падет смертью храбрых. И разляжется на лаврах.
– А если новое оружие?
– Это не просчитываемо. И не логично.
Машка посидела без движения, на нее разом накатила усталость. Многотонная усталость, наверное, тоже досталась ей по наследству.
