– Но в окопе под обстрелом неудобно с этим делом, – ответила Машка.
Плотва склонил голову, будто в поклоне, подхватил бутылку и пошел к столику штабных.
Марк и Влад последовали его примеру.
– Вашему от нашего, – Плотва изобразил куртуазный поклон.
– Садитесь, голубчики.
Теперь они все пятеро сидели посреди сквера с бутылкой самогона. Праздник почти отшумел. И официантка осталась одна, ленивая и сонная.
Павел не смог бы вспомнить, о чем они говорили. Машка смеялась. И это было главное, пускай он так ничего ей и не сказал. Так даже лучше.
Откуда-то грянула музыка. Потекла между темными деревьями.
– Можно вас пригласить? – внезапно для себя самого сказал Влад.
Машка кивнула. И пошла к освещенной площадке, не держась за его руку.
Павел проводил их взглядом, и Плотва похлопал его по плечу.
– Крепись, штабчик, его, может, завтра убьют.
Машка двигалась под музыку молча и смотрела в сторону. Влад мучительно подбирал тему для разговора. Он чувствовал, что надо что-то говорить обязательно.
Он сам не понимал, как они очутились здесь, на этой площадке.
– Не кисни. Ты мне нравишься, – сказала она внезапно.
И у Влада перехватило дыхание.
Машка засмеялась. Разом оборвалась мелодия. Они стояли, как на сцене, на подсвеченной асфальтированной площадке. Из темноты вынырнула и бросилась бежать кошка.
– Я бы иначе не пошла. Я всегда делаю только то, чего хочу.
Она врала. Но эта ложь помогала.
Она была пьяна, в голове гудело, тело просилось в бой. Может быть, поэтому она и пошла танцевать с Владом. Этот еще не был в настоящем бою, а теперь он должен его выдержать. Самый настоящий.
«Ты боец», – сказал ей когда-то муж, из-за этого она и сказала «да» на его предложение. Никогда больше никто ее так не называл.
Влад кинул опасливый взгляд на товарищей, но они как будто забыли о нем. Только Павел все смотрел и смотрел Машке в спину.
И Влад принял бой.
– Пойдем гулять, штабная?
– Крыса? – усмехнулась Машка.
И Влад вдруг понял, что на крысу она не похожа.
– Нет. Нет, не крыса. Ну! Идешь?
– Отчего нет?
Повсюду осыпался праздник. Ночь подходила к концу. Влюбленные пытались забыть о том, что скоро утро, закрывали глаза, задергивали шторы. Одинокие пили. Солдаты отмеряли линию фронта строевым шагом. И никто не спал.
– Куда идем?
– Вон туда, – она толкнула дверь в какой-то подъезд.
Влада обдало холодом и темнотой. Машка покопалась в замке. Дверь щелкнула и поддалась.
Владом вдруг овладел страх. Какое-то детское «не надо так», «я не так это представлял» и «почему я?»
Это последнее он спросил вслух в глухом нежилом коридоре. Машка остановилась под прошлогодним календарем с репродукцией какой-то иконы.
– Ты меня не свяжешь. Первых быстро забывают. А мне не надо твоей памяти.
– Акт благотворительности?
– Догадливый. Хватит болтать.
Влад храбрился. Но стоило ей скинуть на скрипучую кушетку форму, как его затрясло. Она придвинулась ближе, потом что-то сказала, и мир стал радужным, незнакомым. Звякнуло об тумбочку – это Машка сняла с пальца кольцо.
У нее было тело смертницы. Влад не знал, откуда взялась такая мысль. Но именно так должно выглядеть тело смертницы, именно так оно должно ощущаться. Влад замычал от напряжения. Ему было как-то невыразимо стыдно, и стыд этот пульсировал в голове.
Потом все вспыхнуло и куда-то поплыло. Машка поднялась и надела кольцо обратно на безымянный палец.
– А как же муж? – спросил Влад и не узнал свой голос.
