– А остальные двое?
– Марк Станкович, – Машка сплела пальцы, – выходец из народа. Из маленькой такой деревушки. С родителями-язычниками отношений не поддерживает. Не то чтобы презирает, но не ладит. А еще ему изрядно оттоптал мозг помянутый покойный друг моего покойного мужа. Нас он должен просто ненавидеть.
– А этот… Глумус ненавидел штабных?
– Если не сказать хуже. Но Олег умен. Был умен. А за Марка я пока не в курсе.
– Понял. А третий?
– А третьему позарез хочется быть взрослым… Ладно, давай работать.
И они сели разбирать тесты. Вера у господ офицеров не изменилась, и этого следовало ожидать, а вот чувства… Глубина у Марка снизилась, у Влада выросла, а у Кирилла какие-то неясные скачки. Впрочем, глубина и не измеряема стандартными тестами.
– Маша, могу я тебя пригласить… в городе опять какой-то праздник. И с работой мы закончили. Осталось только отчет.
Машка помолчала, ей было очень жаль Павла. Очень и очень жаль.
– Паша, мне нужно лично отнести, согласовать. И… – она опять смотрела куда-то в глубину зеркала, – и это наверняка, займет время.
– Я подожду.
– Не надо, Паша, – она почесала крысенка за ухом. – Кстати, что они там вечно празднуют? Каждую неделю праздник.
– Что-то языческое. Я не уверен. Вроде, День длинного волоса.
– Ну вот. Я по экстерьеру не подойду. Не расстраивайся, будет еще праздник.
Она собрала бумаги. Очень не хотелось идти.
– Я все равно подожду. Или хотя бы провожу тебя до кабинета.
Машка почувствовала, что у нее нет сил отказаться.
Путь лежал через бывшую зону игровых автоматов. Здесь все давным-давно обесточили, но порой что-то просыпалось. То в одном, то в другом вспыхнет лампочка, проиграет пару тактов мелодия.
– Ну вот, пришли. Иди отдыхай.
– Хорошо, – Павел вздохнул. – Удачи там с отчетом.
Машка посмотрела на него и протянула фляжку, которую зачем-то взяла с собой.
– Хочешь еще кока-колы?
И скрылась за дверью.
Она вышла из кабинета главного часа через два. Привалилась к ледяной стене и стояла, тяжело дыша.
– Маша? – Павел приблизился к ней и взял за плечо. – Маша…
Она дернулась. Он увидел совсем близко расширенные глаза, цвет которых он никогда не мог понять, искусанные губы.
– Господи, что ты здесь делаешь?
Она отодвинула его. Провела ладонью по лбу, будто приходя в себя.
– Обещал же.
– Знаешь что, Павел. Ты отвратительно исполняешь приказы. – Она вдруг взяла его за руку. – Пойдем, погуляем.
На улицах еще шумел праздник. Смысла его, кажется, никто не понимал, а может, смысла и вовсе не было. На домах висели пучки волос с разноцветными ленточками. Девушки в народном пели усталыми голосами. Машка молча вела Павла сквозь толпу.
– Маш, что-то случилось?
– Нет. Ты же хотел праздник.
– Просто ты какая-то…
– Откуда все эти люди, как думаешь?
– Наверно, противник живой силой помог. Или дезертиры.
Они оказались в небольшом парке, где прямо между деревьями стояли столики. Нашли свободный, сели. Сначала долго никто не подходил, потом подбежала девушка и поставила на стол два бокала с чем-то терпким, что сразу ударило в голову.
– Маша, я хотел тебе сказать…
– Смотри-ка! – Она поднялась, на губах заиграла улыбка, и Машка продекламировала, – Молодые офицерики отдыхают ночью в скверике!
Влад, Плотва и Марк повернули головы. Они были веселы, разгорячены. Плотва окинул Машку и Павла взглядом, встал и прочел, махнув рюмкой.
– Два штабиста самым этим занимались на паркете!
