Гюнтер, подвыпивший и возмущенный недоверием, заскользил взглядом по земле. Заметив это, Лоскутик подскочил к блондину как раз в тот момент, когда в его глазах вспыхнул уже знакомый свет.
– Ты что задумал? – шепнул арфист.
– Ладно, погорячился, – смягчился солдат. – Не буду людей пугать. Потом покажу. За городом.
Но давать обещание продемонстрировать силу было уже некому. Внимание шпильманов успело переключиться на компанию симпатичных и явно скучающих от одиночества пастушек.
Гюнтер махнул рукой и, пригнувшись, полез в кусты. Арфист, вновь отвлечённый от своих воспоминаний, последовал его примеру.
– Только «тс-с», – приказал синеглазый, осторожно раздвигая ветки ежевичного куста.
На небольшой поляне в самом центре круга из грибов, на голой земле, скрестив ноги в невысоких сапожках и подперев подбородок обеими руками, сидела смазливая рыжеволосая девица. Измученно вздохнув, она расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке, недовольно взглянула на собеседника и с отстранённым видом принялась крутить вокруг пальца прядь кудрявых волос. Напротив неё, привалившись к крупному грибу спиной, поросшей густой шерстью, сучил волосатыми ножками человечек. Почти всё его тельце было облеплено пожухшими дубовыми листьями. Существо чем-то напоминало Анико. Такое же косматое и нескладное. Одной рукой оно почёсывало макушку, а во второй держало лист бумаги.
– Мне-ем… дорогая… Фрау… Я, как лицо, владеющее интересующим Вас созданием… Мне-ем… Хотел бы ставить свои условия, – говоривший поочерёдно дёрнул обвислыми ушами, больше походившими на лопухи, и затряс облезлым коротким хвостом.
– Слушаю, – без интереса сказала девушка.
– Я с большим трудом… мне-ем… добыл этот экземпляр. Я вёл его аж с самого Роттена. Это же какая… мне-ем… удача, Фрау, чтобы относительно свежий покойник стал такой редкостью… мне-ем. Сейчас такое время, что сподобнее ребёнку превратиться в альпа! Мне-ем… Хотя и женщин, способных управиться с магией конского волоса, почти не осталось.
– К чему такая долгая прелюдия? – полюбопытствовала рыжая.
– На́хцерер целёхонький… мне-ем… Погрызть себя не успел. Саван не съел.
– Видела.
– Так прибавьте монет! Мне-ем!
– Зачем тебе вообще деньги, козлозадый?! – возмутилась девица.
– Я бы попросил… мне-ем… больше так не выражаться!
– Угрожаешь мне, вонючка?
Человечек возмущённо поджал губы и швырнул лист бумаги на землю.
– Или ещё пятьдесят звоньков сверху… мне-ем, или я ухожу… мне-ем… и забираю эту нежить с собой! Мне-ем… Мне-ем…
– Ты смотри, как заблеял! – с сарказмом выдала девица. – Кто ещё у тебя его купит? Да кому он нужен?
Человечек запыхтел от возмущения, надул щёки и выпалил:
– Герцог купит! Да, точно! Мне-ем! Герцог купит!
Рыжеволосая прыснула со смеху, завалилась на бок и заколотила кулаком по земле.
– Герцог, – взвизгнула она, содрогаясь. – Купит.
Переведя дух, она, ещё мелко посмеиваясь, приподнялась, устроилась на боку, подставив руку под голову, и продолжила.
– Значит, ты, хвост козлячий, поведёшь мертвеца за собой? Доскачешь до границы княжества, пройдёшь по холмам графства и припрёшься к Великому Герцогу Ха́рольду?! И что ты ему скажешь? Слышь, купи на́хцерера?
Человечек кивнул.
– Ты представляешь, сколько времени у тебя займёт дорога?
– Между прочим, Фрау… мне-ем… Я очень быстро хожу!
– Ты – может быть, – согласилась девица. – А покойник? Да и в каком виде ты приведёшь его к покупателю? На границе Лишайного Брега он начнёт вонять ещё сильнее, а в графстве наверняка зарастёт грибами. Мне сложно представить, что в итоге дойдёт до покупателя. И зачем Харольду такая грибница?
