Сид и Нэнси - страница 13

Но в голове все мысли только лишь о бездонных голубых глазах. Это зря. Нас с Нэнси не может ждать общее счастливое будущее. Я в тюрьме, а она американка. Но почему глупое сердце бьётся чаще от мыслей о ней? Я так и не узнал о ней ничего. Ни адреса, ни телефона. Мы больше никогда не встретимся. Забудь о ней, Сид!

– Сидоров Станислав Иванович?

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом со следователем.

– Да.

– Поговорим?

– Говорите.

Я, конечно, знаю, о чём со мной хотят поговорить, но отец мне чётко выстроил линию защиты, которой я должен придерживаться. Во-первых, я ничего не знаю. Во-вторых, я действительно ничего не знаю. Этот случай со мной никак не связан. Но в местном участке я имею плохую репутацию. А уж если попались мои друзья, то и меня гребут вместе с ними.

– Станислав Иванович, но мы же друг друга знаем, – следователь демонстративно закрывает папку. – Давайте поговорим не для протокола. Вы расскажете свою версию, а я дополню детали.

– Я не причастен к этой краже. Вот моя версия.

– То есть Вы мне ничего не расскажете?

– Мне абсолютно нечего Вам рассказать, товарищ майор.

Майор Стрекольников мой давний знакомый. Он меня ещё лейтенантом ловил ночующим на заброшках и хватал за руку в магазинах. Иногда разрешал ночевать у него, даже кормил. Мне перед ним не удобно, но рассказать мне ему нечего.

– Стас, вот давай начистоту, – майор отложил папку на стол. – Когда тебя осенью забрали в армию, я надеялся, что из тебя там сделают человека. Однако, тебя демобилизовали раньше, с боевым ранением. И тогда я понял, что ты и там лез на рожон. Ничего тебя не исправило.

– У меня случился приступ аппендицита, – хмыкнул я. – Вряд ли это можно считать боевым ранением.

– Из-за этого тебя демобилизовали? – с удивлением посмотрел на меня.

– Я затянул с обращением за помощью. От этого он лопнул. Чистили долго, потом ещё длительное восстановление. Поэтому и отправили домой.

– Не знал, – покачал головой. – Но зачем ты снова взялся за старое? Сейчас самое время строить жизнь по своему сценарию. Ты уже взрослый, от интерната не зависишь.

– Я ещё до армии чётко решил с законом больше не шутить. Тем более, что у меня появился отец, со временем, возможно, смогу найти и маму. План на мою жизнь мы с отцом уже тоже выстроили. Мне совершенно незачем воровать в магазинах. Поэтому, ещё раз повторяю, что к этому делу не имею отношения.

– Про отца тоже не знал. Расскажешь?

– А что рассказывать? – я пожал плечами. – Однажды пришёл ко мне человек и повёл меня делать днк-тест, по результату которого мы оказались ближними родственниками. Потом я ушёл в армию. Потом вернулся, восстановился. Сделал загранпаспорт, съездил на форум молодых айтишников. Вернулся сюда и с самолёта сразу в участок.

– Складно пишешь, – майор постучал пальцами по столу. – Как хоть звать твоего отца-то?

– Плюснин Григорий Павлович.

– Тот самый?

Глаза майора вылезли за орбиты. Я кивнул.

– Врёшь!

– Да зачем? Вы же проверите. Можете позвонить с моего телефона и сказать, что я здесь.

Стрекольников неуверенно взял в руки мой телефон.

– Как записан?

– Отец.

Вышел с моим телефоном в коридор. Вот и почему не верит? Да, знаю, я был прям не подарок. Но мозгов у меня хватает понять, что продолжать ходить по лезвию уголовного кодекса нельзя. Во взрослом мире за это тюрьма. А там если один раз сел, то дорожка протоптана. К нормальной жизни шанса на возвращение практически нет. Но и будучи пацаном, таская из магазина вкусняшки, я всегда знал сумму предела, после которой светит срок в колонии для несовершеннолетних. А вот мои друзья сейчас это не просчитали.