Следующее фото. Мы с Джессикой и Мелиссой. Все такие маленькие, но ярко накрашены и в коротких блестящих юбках. Так мы показываем, что уже повзрослели. На нас тогда были наши первые в жизни шпильки, но на фото этого не видно.
Дальше несколько фотографий с тортами, шарами, свечами. Я задуваю огоньки и загадываю желание. Что я тогда пожелала? Уже и не помню.
Потом идут фотки со школы, разных кошечек-собачек-белочек, что я встречала на улице. Затем некое затишье на полтора года. И снова я врываюсь в ленту повзрослевшей и похорошевшей шестнадцатилетней девушкой. Розовый цвет исчез из моей жизни, уступив место более взрослым, строгим тонам, сам постепенно преобразовавшись в красный.
Вот я учусь водить красную машину Натали.
– А как ты училась на права, если тебе тогда ещё не было восемнадцати? – неожиданно прервал мои мысли Ксюши голос.
– Так в Америке права можно получить с шестнадцати лет. Что я тогда и сделала.
– У тебя была своя машина?
– Нет, я училась на машине мачехи. Отец мне свою не давал. А собственная у меня появилась только в восемнадцать.
– И где она сейчас? – сестра задала тяжёлый для моего сердца вопрос.
– Кто? – спросила я, левой пяткой подумав, что Ксюша спросила про мачеху.
– Твоя машина.
Всё-таки про машину. Я до сих пор по ней грущу. Но это тебе в наказание, Нэнси! Больше ты не сядешь пьяной за руль.
– Разбита.
– Жаль.
А мне то как жаль! Но из песни слов не выкинешь. Может, я и не так сильно виновата, но назад вернуть всё равно ничего невозможно. И тут уже не по моей вине.
– Но ты можешь купить себе новую, – прерывает сестра мои мысли.
– Если бы могла, купила бы, – вздыхаю. – Но, увы! Мы банкроты…
– Что такое банкроты?
Я удивлённо смотрю на девушку. Издевается? Или правда не знает? Может, я неточно выразилась?
Сворачиваю ленту, открываю поисковик. Банкрот – это несостоятельный должник (вследствие разорения). Поворачиваю телефон экраном к сестре. Она хмурит брови, читая.
– Разорение? Вы разорены?
– Видимо, да, – неопределённо пожимаю плечами. – Отец никогда не рассказывал мне о своих финансовых возможностях. Деньги всегда были, а потом он отправил меня сюда. И только здесь я узнала, что денег, оказывается, никаких нет у него.
– Тебе тяжело это принять?
– Я ещё до конца не осознала.
– Давай дальше посмотрим твои фото, – Ксюша перевела тему и я снова открыла ленту с фото.
Дальше пошли интересные моменты с тусовками и вечеринками. Сестра с интересом расспрашивала о каждой, я по возможности старалась отвечать правду, хотя алкоголь и наш возраст на тот момент были ещё несовместимы.
– А у вас там в каждом доме есть такой огромный бассейн на улице? – спросила она.
– Мы жили в особом квартале, там у всех такие. Но я слышала, что не во всех домах есть бассейны.
– Как и здесь. У богатых есть всё, а нас ничего, – фыркнула.
– Социальное неравенство присутствует на всем земном шаре, – вздыхаю. Теперь и я оказалась внизу. Падать больно. Что делать дальше – непонятно…
– О! А это твой парень? – Ксюша снова привлекла моё внимание, ткнув пальцем в фото Кита.
– Да, – мои губы растянулись в мягкой улыбке. – Его зовут Кит. Он очень расстроился, когда мне пришлось улететь.
Я погрузилась в воспоминания о начале наших отношений. Он впервые поцеловал меня на осеннем школьном балу. Потом мы до глубокой ночи гуляли по набережной, держась за руки. С тех самых пор в школе все считали нас парой. Была небольшая проблема с Джессикой. Ей тогда тоже нравился Кит. Но после того, как он выбрал меня, она приняла его выбор и отступила.
