Пожилой человек ощущает, что его мир постепенно пустеет, теряет людей, и это его дезориентирует, потому что, хоть и не столь легко осознать это в пору расцвета сил, ориентиры в жизни задаются отношениями с другими людьми, их ценностями, вкусами, мировоззрением. Старик чувствует себя в изоляции в мире, которого он не знает и который не узнает его и уже не гарантирует ему место среди остальных.
Физическое угасание усугубляет одиночество многих пожилых людей. С возрастом люди все хуже видят и слышат, становится все труднее перемещаться, труднее контролировать функции собственного тела. Это вселяет неуверенность, заставляет ощущать неудобство во многие моменты повседневной жизни, затрудняет возможность выходить из дому, совершать покупки, гулять, общаться с другими людьми. Многие глухие старики стесняются своего недута, того, что им приходится просить повторять сказанное, и притворяются, что расслышали. В итоге сложности и недопонимание возрастают, люди чувствуют себя непонятыми, не понимают сами и стремятся уклониться от общения. Растущие физические ограничения порой препятствуют привычным занятиям, которыми был наполнен день: читать, смотреть телевизор, слушать радио, шить, готовить, смотреть в окно, играть в карты, отвечать на телефонные звонки или узнавать лицо и голос человека, стучащего в твою дверь или здоровающегося с тобой.
Джованна осталась одна после смерти мужа, дети обзавелись семьями и переехали, сын – в другой город, а дочь – в удаленный район. Конечно, поначалу они ее навещали. И она сама иногда на двух автобусах добиралась до дочери. Но годы шли, и это стало ей не по силам, а дочь при этом тоже старела. Но вот внуки… Однако Джованна не теряла присутствия духа. Ни на кого не таила обиду. У нее был телефон: они всегда созванивались с дочерью, иногда по два раза в день, утром и вечером. Также было и с другими оставшимися у нее родственниками – ведь они тоже состарились или жили слишком далеко. И даже когда силы покинули ее, здоровье пошатнулось, она по-прежнему часами проводила в телефонных разговорах. Родные голоса составляли ей компанию. Телефон помогал во всем, даже в заказе продуктов (зеленщик и бакалейщик обслуживали ее уже много лет, и она доверяла им) или в беседе с врачом о состоянии здоровья (он все равно знал, что с ней) или в просьбе выписать новый рецепт, а за лекарством могла сходить одна добрая соседка.
Когда у Джованны стал ухудшаться слух, сначала она подумала, что сломался телефон. Несколько месяцев пыталась подобрать себе подходящий аппарат. Чувствуя себя покинутой, обманутой теми, кто не хотел ее понять, она поссорилась со всеми, упрямо виня окружающих… В конце концов ей пришлось признать очевидный факт, который подтвердил и пришедший на дом врач: ее глухота связана с возрастом и это необратимо. Телефонные разговоры превратились в череду просьб повторить сказанное и неуместных ответов, все это раздражало и унижало Джованну. Порой ей не удавалось даже узнать голос собеседника в невнятном шуме, несшемся из трубки. Она понимала, что ее собеседники в конце концов оставляли попытки добиться понимания. Дела с каждым днем шли все хуже. Иногда она не слышала и самого телефонного звонка.
Новый телефонный аппарат стоял без дела на столике около кресла, в котором Джованна часами сидела перед телевизором, звук был выключен, чтобы ее не раздражал доносившийся оттуда невнятный шум. Тянулась бесконечная череда тоскливых дней, проводимых то в кресле, то у окна, из которого она бросала тоскливые взгляды на жизнь, более ей не принадлежавшую. Так прошли годы.
