Цветной мир шокировал Ташшу даже больше, чем то, что она видит этот мир чужими глазами. Ведунья проснулась от сильного внутреннего толчка, почувствовала, как часто и сильно бьется её сердце.
Однако шокирующее видение не исчезло.
Цветной мир по-прежнему стоял перед глазами Ташши и она (самое страшно!) по-прежнему ощущала себя не женщиной-змеёй, а маленьким мальчиком, охотящимся на неизвестное прыгучее насекомое зеленого цвета.
Ташша застонала от горя и разочарования. То, что ей привиделась картина мира, которого не могло быть, означало только одна – она все-таки заболела омертвением души. А от этой болезни не было лекарств – это Ведунья знала тоже очень хорошо. Собственно, теперь, когда Ташша сама себе поставила диагноз, у неё оставалось только два выхода.
Первый – ждать, когда страшный недуг полностью и окончательно завладеет её разумом и её телом, и второй – уничтожить болезнь вместе тем, кто носителем этой болезни является.
То есть убить саму себя.
В мире, в котором родилась и выросла Ташша, нет предубеждения против суицида. На Шаа было принято считать, что все, что происходит в окружающем мире – есть проявление Божественной воли Сата – Божественного Змея, Создателя, Всевышнего, Единственного Бога Вселенной. Либо (об этом не принято было говорить вслух) – его антипода, Властелина Ада, Холода и Смерти.
Омертвение души всегда считалось проявлением воли противника Сата. Для тех, кто являлся, или был заподозрен в поклонении, или причастности к тому, чье имя нельзя произносить вслух, существовал особый вид очищения – через огонь.
Служители культа Сата были уверены, что только пламя – прямой выразитель божественной сущности Всевышнего может очистить душу приверженца противника Сата от скверны, поедающего его душу.
Ташша закрыла глаза, почувствовала тяжесть, нарастающую в душе, словно наледь – на внутренней стороне двери её грота, замерла, вспоминая всю свою прошедшую жизнь.... Женщина-змея понимала, что теперь она обречена. Однако умирать на костре, в жутких муках, ей не хотелось....
Память услужливо показала ей камень, исчезающий в бездонном провале пропасти.... Способ избежать ужасной казни на огне был всего один – покончить жизнь самоубийством. Например, спрыгнув вниз с большой высоты.
Утром, после восхода Сата Ведунья тщательно прибралась в своей пещере и на полянке перед нею. Ей хотелось думать, что какая-нибудь Ведунья, такая же, как и она, гонимая и отверженная, когда-нибудь забредет в эту долинку, найдет здесь грот, полный сухой травы и сухих сучьев и будет жить здесь, вспоминая добрыми словами того, кто здесь все так замечательно устроил.
Через какое-то время Ташша, отчасти смирившаяся, наконец, с принятым ею решением и оттого слегка успокоенная, тщательно заперла дверь, медленно двинулась к провалу – туда, куда она сутки назад с трудом утащила странный черный камень.
"Воистину, неисповедимы пути Всевышнего"! – думала женщина-змея, зачем-то обходя мелкие камни, которые вчера она попросту не замечала под своими ногами. – "Если бы мне позавчера не попался на глаза тот странный камень, могла бы жить. Возможно, не так долго, как мне хотелось бы, но все же.... Наверное, Сату угодно было, чтобы я нашла этот камень, заболела омертвением души и, как итог – оказалась на краю вот этой самой пропасти"!
Ташша дошла до грани, глянула вниз.
Дна у провала не было. Вернее, оно все-таки где-то было, но отсюда, с высоты гребня его рассмотреть было невозможно.
