Последнюю фразу Лазарь повторил уже себе под нос, но ветер донес ее до старого клена. Когда парадная дверь захлопнулась, Копченый с грустью произнес:
– Значит, скоро я вновь стану котом? Таким, каким и был?
– Видимо, – пожал плечами Хароныч. Он понимал, что слова «алхимика» не оставляли коту шансов. Скоро волшебный эликсир должен был полностью рассосаться, и из самого миниатюрного в мире философа Копченый превращался в обыкновенного домашнего питомца с необыкновенными небесными глазами на чернильной морде.
– А знаешь, – неожиданно взбодрился кот. – Я даже рад такому исходу! Наверно, я очень глуп, но в прежнем своем состоянии я ощущал куда больше смысла, чем в нынешнем. Хотя в прежнем я вообще ничего не ощущал… Или ощущал, но не задумывался… Фрр, я запутался. Но котом быть хочу больше чем человеком!
– Тогда тебе вряд ли стоит возвращаться… Лазарь не упустит своего.
– Да, к сожалению, мяу, ты прав.
Хароныч потоптался, будто собираясь с духом, и, наконец, спросил:
– А поехали вместе к Амалии? Она любит зверей, должна быть рада.
– Мрр?
– Только подождем, когда ты разучишься говорить. Не хочу ее напугать, да и чем меньше людей это видели, тем лучше.
– Мрр! А зачем это тебе, Хароныч? Ты же сам зверей не любишь, я же вижу.
– Ты – исключение. Между нами, как оказалось, больше общего, чем между мной и Лазарем. Мы оба любим тишину и не нарушаем хрупкую гармонию этого мира.
– Мур! И еще нам нравится смотреть на луну, это наполняет нас внутренним счастьем!
Копченый закашлялся и начал задыхаться. Хароныч поспешно поднял его с сырой земли и похлопал по спине. На лице Елизара застыла гримаса беспокойства.
– Ничего страшного! – заверил его кот. – Это побочный эффект аппарата. Так он начинал действовать, а теперь, наверно, так же заканчивается. Так, мяу, мммы пойдем?
– Да! Я только заберу вещи, подожди меня здесь.
Он поставил кота на скамейку и ушел собираться. Копченый посмотерл ему вслед.
– Мрр, да… Необычный был опыт… Рассказать другим котам – не поверят, мяя… Интересно, как теперь будут формулироваться мысли в моей голове? Ведь я совершенно не помню, как это было раньше, до эксперимента… Мяу… Голова кружится. А вдруг я забуду все, а чем я сейчас думал? И уже никогда не вспомню снова. Эх, записать бы куда эти мысли… этот день… это приключение… Мрр… Кхе… Ну да ладно! Не будем отчаиваться! Мрр… все в этой жизни приведет к гармонии. Мяяя. К счастью! К… завтрашней луне. Мур… Кх-Кх… Мяяя…
Когда Хароныч возвратился, Копченый мирно лежал на скамье и вдыхал чернильным носом запах, доносящийся из кабинета хозяина. Он уже не кашлял, но и ничего не произносил. Просто отдыхал, поглядывая на лунный диск.
Хароныч взял его под мышку – кот посмотрел на него с опаской, но отбиваться не стал.
– Копченый? Ты как? Уже все? – посмотрел на него Чертанов с легким разочарованием. – Понимаешь меня?
– Мыр!
Копченый моргнул – то ли от ветра, то ли давая понять, что не все потеряно.
– Ну ничего! Амалии ты понравишься! Сметаны даст, потрошков! Сгущенки! – добросердечно прокряхтел Хароныч, отпер калитку и, держа в одной руке Копченого, а в другой – чемодан с пожитками, двинулся в сторону Петровского парка.
Редкие ночные пешеходы и проезжавшие таксисты видели на одной из парковых троп необычную парочку – лысого долговязого мужчину и выглядывающего у него из-за пазухи черномордого кота, который с любопытством смотрел вперед, в интригующую неизвестность. Но вскоре луну заволокли тучи, и удаляющиеся силуэты этой пары окончательно стерлись в густом ночном мраке, привычном для спящей под осенним одеялом столицы.
