И костлявая старческая рука жестом пригласила Ковальского следовать вперед. Они прошли по узкому кирпичному коридору и вошли в одну из комнат, которая напоминала театральную грим-уборную. Взору Ковальского предстала длинная вереница кожаных пуфов, овальных подсвеченных зеркал и столиков с нагроможденными на них париками. Из глубины комнаты выплыл длинный курчавый брюнет в белом халате и пульверизатором в руке.
– Знакомьтесь, это – Савелий, он поможет вам подобрать подходящий образ! – проворковал старичок, учтиво поклонился и растворился за дверным проемом.
– Добро пожаловать! – кивнул гостю Савелий. – Присаживайтесь, располагайтесь! Я только фикус опрыскаю и тут же прибегу!
Рома присел на ближайший пуф кофейного цвета. В воздухе носились сладковатые ароматы косметики. На столиках лежали широкие и толстые альбомы, в которых обычно хранятся старые семейные фотографии. Роман взял один из них и с любопытством прошептал:
– Ого! Да тут много знакомых лиц! Теперь ясно, чем в этой комнатенке занимаются.
Прямо на него из альбома через пенсне и с лукавым насмешливым прищуром смотрел Чехов. С соседней страницы надменно взирало хмуро-интеллигентное лицо Станиславского.
– Прям пантеон знаменитостей!
Роман догадывался, что «реинкарнация» в данном случае – не только перевоплощение в знаменитость через грим и парик, которые были лишь маленькой формальностью. Истинная суть заключалась в том, что все «перевоплощаемые» на самом деле считали себя этими личностями – жили их жизнью и общались от их лица с другими себе подобными.
Смена врожденной оболочки! То, где бессильны даже пластические хирурги!
Ковальскому стало не по себе от этой мысли – от нее пахло каким-то безумием…
Появился Савелий, бодро покручивая кистями рук, готовя их к небольшой, но ответственной работе.
– Итак, чей облик хотели бы принять? – деловито поинтересовался он.
– Хороший вопрос! Дело в том, что я хочу «реинкарнироваться», но в кого конкретно – еще не решил, – пытаясь скрыть волнение, сказал Ковальский. – У вас в альбоме столько интересных личностей, что и глаза, и мысли окончательно разбежались.
– Хм… Бывает. Сомнения вполне оправданны. А какой типаж вам ближе всего по духу? Характер, темперамент, сфера деятельности?
– Дайте подумать… Хочется чего-то творческого и импульсивного. В идеале – с ореолом тайны.
– О! Интересное желание! Может быть, вас устроит этот господин? Его образ пока ни кем не занят.
И Савелий с видом профессионального парикмахера, знающего наизусть каталог стрижек, стремительно перевернул несколько страниц и поставил палец на одном из портретов. С темного холста на Ковальского смотрел красивый утонченный блондин с папиросой в руке и до боли выразительными глазами.
– Это тот, о ком я думаю?.. – машинально проговорил Рома, прекрасно понимая, что как эксперт в области модерна он не мог ошибиться.
– Возможно! – все так же бодро говорил Савелий. – Это норвежский художник-экспрессионист Эдвард Мунк. Автор ярких и неповторимых полотен.
– Страдавший от нервной болезни? – уже не скрывая волнения, уточнил Ковальский.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
