«Убей её, убей!» – заскрежетало в мозгу.
Давид догадывался, что слышит эти голоса отчётливее, когда испытывает сильные эмоции, особенно негативные.
Его бешенство подстёгивало тварей. Призраки, как он их именовал про себя, или галлюцинации, как называл их психотерапевт, слетались к Давиду, будто он маяком светился в темноте. Монстры кричали на него, ругались, постоянно требовали чего-нибудь, стучали по трубам и отключали сотовую связь, даже в наушники периодически забирались.
Но Давид научился не замечать их.
Думал, что может контролировать их.
Лохматая чёрная тварь за спиной преследовала его с детства. И если раньше она просила просто «Найди», теперь к этому добавилось «Убей!».
– Заткнись! – прикрикнул Давид на черноту. Но та выпучила горящие глаза и потребовала ещё настойчивее:
«Убей её, убей! Убей её!»
Теперь Хворь не был уверен, что поступил правильно, обманув родителей. Его всё ещё мучили эти виде́ния. Да, он согласился у врача, что они всего лишь галлюцинации. Но сам в это не верил. Он знал, что монстры реальны.
Реальней всего, что есть на этом свете.
И единственная возможность их сдержать – контролировать чувства и держать себя в руках.
Зайн!!!
Как же эта Синицына его бесила! Она одна виновата в том, что ему приходится жопу рвать и бегать за ней, уговаривать прийти на пересдачу. Она занята, видите ли!
Отец опять разорётся, мать расплачется, брат будет психовать.
«Убей её, убей! Убей её, убей её!» – морда появилась у Давида под самым носом. Открыла подобие рта так, что лицо парня оказалось внутри его глотки. Звук, издаваемый этой тварью, был похож на скрежет железа. Хотелось заткнуть уши, включить музыку. Сделать хоть что-нибудь, чтобы заткнуть её.
– Сука! – парень резко ударил, надеясь прибить гадину, но кулак прошёл сквозь густую черноту, разрывая её как облако тумана, и разбил зеркало.
– Чумной! Дебилоид! – два студента вылетели из туалета, покрутив пальцем у виска.
«Убей её, убей! Убей её, убей!» – лязг проникал в мозг и разъедал внутренности.
Давид схватил вещи и закрылся в кабинке. Нельзя, чтобы его опять заперли. Ещё один месяц в больнице он точно не выдержит. Нельзя показывать свой страх.
Нельзя с ними говорить.
Нельзя слушать.
– Заткнись! Заткнись!
Давид закрыл уши руками. Он не заметил, как ударился головой о стену. Один раз, второй, после каждого удара голос тускнел, становился как будто тише, но не смолкал:
«Убей её, убей! Убей её, убей! Убей её, убей! Убей её, убей! Убей её, убей! Убей её, убей! Убей её, убей!»
Дело ведь в нём, он настоящий псих. Прав отец, во всём прав. Он урод, монстр, опасный для окружающих.
– Заткнись! Заткнись, наконец! Хватит!!!
Да сколько же можно!!!
Ему лучше сдохнуть, нажраться таблеток и сдохнуть. Он должен был это сделать ещё девять лет назад!
«Убей её, убей! Убей её, убей!»
Монстр хватал его за плечи, тянул за собой. Требовал и требовал.
За одну секунду перерезать себе глотку. И это закончится. Всего-то и нужно достать расчёску…
Неожиданная волна воды заставила захлебнуться.
Воздух вышел из лёгких десятком пузырей, лопнувших у шеи. Давид задохнулся.
Оттолкнулся руками и вынырнул.
Оглянулся.
Перед ним, тяжело дыша, стояла Синицына. Фиолетовые волосы стояли дыбом, оранжевая толстовка задралась на животе. Глаза бешеные. Девушка молча села на пол, зарылась рукой в свою бесформенную сумку и, достав сигареты, закурила.
Давид прислушался, скрежет исчез. Тень пропала.
