За дальностью Рокфеллера удовлетворился армянским бизнесменом московского разлива, известным как своей империей автосалонов, так и любвеобильностью. Поэтому, когда у него нарисовался ещё один сторонний наследник, выводок родных детей ничего не заподозрил. Знакомый щедро расплатился с изобретателем, но Крылов стоял на том, что целью имел не обогащение.
– А что же тогда? – не сдержался майор.
– В какой-то момент, – заговорил Иван Андреевич почти мечтательно, – я осознал: одна из величайших несправедливостей мира – наследное право. Не юридическая категория, а та «рулетка», что выкидывает одному человеку честных, но бедных родителей, другому – «золотую» семейку, на которой клейма негде ставить, а третьему – участь безотцовщины, хотя биологически отец у него есть. Просто он бросил его мать. В итоге какое-то ничтожество может озолотиться лишь оттого, что другое ничтожество, как в анекдоте, в юности сделало «членом сюда, членом туда». Здесь отвратительно всё! Богачи теряют лицо, деля наследство, бедняки теряют его, зарясь на чужое богатство, а развратники спокойно доживают до старости, не заботясь о «случайных» детях. А телевидение делает своим хлебом скандалы из-за определения отцовства. Что это, как не повальное грехопадение?..
В остальном допрос прошёл без сюрпризов. Крылов признал то, что майору уже давно стало ясно: он пришёл на ток-шоу Гулахова среди массовки, имея замысел сорвать это шоу и всю их практику. Принёс с собой снадобье в жидкой форме…
– А оно в какой форме ещё бывает? – под протокол уточнил майор.
– В любой: твёрдой и даже газообразной. Я это в докладе опишу.
…но чёткого плана действий не имел. Сначала думал опоить одного Гулахова. Но казус с минералкой помог. Он подумал, что толпа «наследников Лучезарного» – лучше, чем один. И когда охранник скрутил крышечки с бутылок воды, добавил в каждую по глоточку средства. А потом наслаждался зрелищем, как люди пьют, на глазах, хоть и незаметно, превращаясь не в самих себя. То, что сам Гулахов проглотил стаканчик «отравленной» воды, стало для него подарком судьбы. На радостях он не сдержался и позволил себе намёк, но Гулахов не понял. А прямиком из студии отправился к Харчевнину и сообщил, что Гулахов – отпрыск Лучезарного. А потом связался по телефонам, которые сфотографировал в «гроссбухе» кастинг-директора «Надо же!», с несколькими гостями шоу… Народ кинулся проверять свои ДНК – и пошло-поехало…
– Дальше вы знаете, – устало перевёл дух Крылов и откинулся на спинку стула.
Майор некоторое время смотрел на него. В голове сотрудника органов крутилось множество неуставных вопросов. Но физиономия и взор Крылова были так безмятежны, что Гусарский ограничился единственным:
– Вы осознаёте, что совершили преступление?
– Да бог с вами! – откликнулся Иван Андреевич. – Это всего лишь шутка. Шутка гения.
– Пишите ваш доклад, – сухо приказал майор, выложил на стол бумагу, карандаш и вышел.
…Подозреваемого оставили в одиночестве и под замком надолго. Несколько часов взаперти, без еды и сортира, кого угодно заставят пересмотреть свои взгляды. Не то, чтобы майор надеялся на мгновенное перевоспитание Крылова – просто не мог отказать себе в удовольствии поставить «преобразователя природы» на место. Когда отдохнувший и отобедавший Гусарский вернулся в допросную, первое, что бросилось ему в глаза, были разбросанные по столу листы бумаги. Он бегло просмотрел ближайшие. Там красовалась хрень с латинскими словами, формулами и корявыми рисунками. Для её дешифровки требовались знатоки.
