В дверях меня встретила служанка в простых одеждах и попросила подождать в тесной, полутемной прихожей, декор которой значительно уступал пышности и роскоши тех дворцовых помещений, что я видела до сих пор. Очевидно, в среде придворных существовала собственная иерархия, позволяющая им занимать более или менее удобные помещения и держать определенное количество прислуги.
Следует ли из этого вывод, что мое собственное место на этой карьерной лестнице чрезвычайно высоко – памятуя о шикарной обстановке моих покоев и элегантных, даже богатых нарядах приставленных ко мне служанок?
– Нет, я вовсе не хочу знакомиться с этой женщиной и уж тем более у меня нет ни малейшего желания заниматься сегодня скрипкой! – услышала я вдруг сердитый женский голос. – Матушка, я же едва на ногах стою!
– Довольно, юная капризница! – прошипел другой женский голос. Он звучал тише, но я все равно прекрасно его слышала, учитывая тонкие стены этой квартиры. – Ты немедленно встанешь с постели и прекратишь вести себя, как избалованный ребенок! Разве я так тебя воспитывала и учила? Твои уроки крайне важны, поэтому вне зависимости от того, плохо тебе или нет, ты ни в коем случае не можешь пропустить ни одного, ясно? Послушай, Олимпия, в последнее время тебе предоставляется одна удачная возможность за другой, так неужели же ты их упустишь? Как ты не понимаешь? Ради всех богов, не глупи…
Дверь распахнулась, и передо мной согнулась в глубоком поклоне женщина лет сорока, с кипенно-белыми волосами и таким напудренным лицом, что не было видно ни единой поры.
– Дама Валенс, какая честь принимать вас в нашем скромном жилище, – воскликнула она, аккуратно прикрывая за собой дверь. – Я Марсия Туллий, мать Олимпии, вашей ученицы. Не соблаговолите ли проследовать за мной в гостиную? Моя дочь скоро к нам присоединится, только припудрит носик и приведет себя в пристойный вид. У нее выдалось довольно непростое утро. Получить назначение на должность служительницы одного из главных божеств – это, конечно, очень почетно, но и весьма выматывает, знаете ли. Моя дочь всегда и во всем стремится проявить себя наилучшим образом, а это не так-то просто…
– Э-э-э… несомненно, вы правы, – пробормотала я, сбитая с толку столь нелепой почтительностью и странными признаниями, в которых я совершенно не нуждалась.
Я вслед за Марсией прошла по длинному темному коридору, ведущему в комнату побольше, в центре которой стояли стол и кресла – элегантные, но носившие явные следы долгого использования. Грациозным жестом хозяйка квартиры предложила мне занять одно из кресел.
– Могу я предложить вам розового чаю? – подобострастно проворковала она, складывая руки на коленях. – Благодаря моим связям в высших кругах мне удалось достать несколько граммов, знаете ли. Разумеется, я предлагаю его только самым высокопоставленным гостям. Вкус непередаваемый, истинное наслаждение, вот увидите.
– Э-э-э… почему бы и нет, – пробормотала я.
Знать бы еще, что такое «чай».
Я уже собиралась попробовать этот странный, обжигающий напиток, который мне подала служанка, когда в комнату вошла хрупкая темноволосая девушка со скрипкой в руке.
– Оставляю вас, не буду мешать уроку, – тут же сказала Марсия и снова отвесила мне глубокий поклон.
Она прошептала что-то на ухо вновь прибывшей, потом вышла.
Девушка поджала губы и тоже поклонилась мне, вперив взгляд в пол.
